Поразить иностранца чем-то своим, оригинальным, – просто. Наш Художественный музей способен на большее – в его коллекции есть такие экспонаты родом из Китая, которых не видели в своей стране сами китайцы. В марте студенты ульяновских вузов, приехавшие из Китая, восхитились творчеством своего соотечественника Ци Бай ши – художника мирового уровня. У себя на родине молодым людям еще не довелось увидеть его работы, хотя их количество огромно.

На выставке, посвященной искусству Китая и Японии, сотрудники музея показали работы в самых разных видах творчества – фарфор, вышивку, ткачество, резьбу по лаку. Стены музея украсили традиционные китайские свитки в классических жанрах шань шуй (“горы и воды” – изображение монументальных пейзажей), хуа няо (“цветы и птицы”), мейхуа (живопись дикой сливы). Ци Бай ши, живший в 1863-1957 годах, не только стал ярким представителем жанра хуа няо, но и настоящим виртуозом в стиле сеи. Сын бедняков, Ци Бай ши учился живописи сам, по средневековому трактату “Слово о живописи из Сада с горчичное зерно” – подлинной энциклопедии китайской живописи, которую считал своим главным учебником. Повзрослев, он решил, что ему надо много работать на натуре, и, объехав большую часть Китая, сделал огромное количество натурных набросков. Если, работая в классическом стиле, он кропотливо повторял все линии цветов, птиц и бабочек, то в технике сеи вышел на новый уровень. Ци Бай ши перешел от изучения натуры к искусству обобщения и образности.

– Сеи – это живопись идеи, – подчеркивает искусствовед Художественного музея Ирина Воронова. – Это техника бесконтурной живописи. Ци Бай ши демонстрирует виртуозность в овладении искусством не рисунка, а пятна. На выставке мы представили его свиток, на котором изображены цветы с черными листьями. Это он вызвал восхищение у студентов-китайцев.

Есть на выставке и традиционные китайские свитки в жанре шань шуй (“горы и воды”), показывающие единство философского отношения к природе, художественного и поэтического дара, а также искусства каллиграфа. Большинство художников Китая были одновременно и поэтами, и каллиграфами, и философами. И в каждом свитке восхищение природой выражалось одновременно рисунком, поэтическими строками и изящно выведенными иероглифами.

Одна из витрин надолго задерживает внимание посетителей – в ней размещены традиционный китайский и японский лак. Это древнее китайское искусство известно со II тысячелетия до нашей эры, но все еще поражает воображение. Воронова подробно расписала процесс работы мастера – резчика по лаку. Он брал основу из металла, дерева или папье-маше и наносил один за другим до 30 слоев лака – сока лакового дерева. На последний, еще не засохший слой накладывали лист бумаги с рисунком, который переносили иглой, прокалывая лист бумаги вместе с верхними слоями лака. Затем бумагу убирали, и все детали рисунка вырезали в лаке острым ножом. На выставке представлен пекинский лак на металлической основе – ваза XVIII века с крупным резным рисунком. Шкатулка – экспонат из частной коллекции. А японский лак – альбом с лаковой обложкой, инкрустированной перламутром, – как и китайская ваза, хранится в музее. К сожалению, из-за повреждений не выставили на всеобщее обозрение великолепную ширму, на которой лак украшен перламутром, поделочными камнями и росписью. Зато сервиз 1950-х годов, выполненный на папье-маше, демонстрирует еще один вид декора китайского лака – фольгой, которая создает красивое мерцание.

Анна Школьная