Человек, чьими журналистскими зарисовками зачитывались в советское время люди старшего поколения, чья телепередача «Конюшни Роста» наряду с программой «Намедни» в 1994 году была признана лучшей, чей фотоальбом «Групповой портрет на фоне века» назвали «книгой года» на XXI международной книжной ярмарке в 2008 году, побывал в Ульяновске. Юрия Роста особенно почитают фотографы – и почти все ульяновские фотокорреспонденты собрались в Музее современного изобразительного искусства на встречу с ним.

В Ульяновск Рост привез свою фотовыставку «Групповой портрет на фоне мира», которая путешествует по городам России. По словам ее автора, в Ульяновске экспозицию собрали лучше всего: «Автору хочется, чтобы картинки висели удобно для людей и создавали цельный образ. Здесь это сделано с большим вкусом».

Юрию Михайловичу – 77 лет, а первую фотографию он сделал в восьмилетнем возрасте. Почти 70 лет с фотоаппаратом – целая эпоха. Рост говорит, что скучать в эти годы не приходилось:

– Времена были такие, что неинтересными их не назовешь. Можно назвать их отвратительными, прекрасными, хорошими, но, безусловно, все они были интересными и не скучными. Но, честно говоря, хочется, чтобы народ пожил скучно и спокойно. В свое время я довольно много снимал, сейчас снимаю заметно меньше. Здесь есть карточки, сделанные недавно: например, Юру Шевчука я снял в прошлом году, а в этом году хорошо сфотографировал правозащитника Людмилу Алексееву, хотя ее трудно снимать. Не бывает неинтересных времен, бывают состояния, когда человеку неинтересно.

Самому Росту интересны люди. На выставке можно увидеть и известных людей – например, академика Андрея Сахарова и его жену Елену Боннер, с которыми Рост был близко знаком, хореографа Бориса Эйфмана, литературоведа Юрия Лотмана, сатирика Михаила Жванецкого и многих других, – и людей неизвестных. Всех их Рост не просто снимает – с каждой фотографией связана какая-то история, и фотограф с удовольствием и юмором их рассказывает:

– На Пушкинской площади в Москве стоял киоск чистильщика обуви. В нем работал интересный персонаж. Я его сфотографировал, потом подошел к нему, познакомился и стал с ним разговаривать. Он мне сказал, что может почистить обувь щеткой с шерстью скунса: «Это американская обезьяна». Потом я написал про него в «Комсомольскую правду», взял газету и понес ему показать – тогда это было событием. Прихожу, а он со мной не разговаривает. Спрашиваю: в чем дело? Он сказал, что разговаривал со мной, а я про него фельетон написал. Оказалось, что он был неграмотным, а начальница его отругала: «Вот ты, Гриша, куришь на работе, вот в газету и попал!». Тогда я прочитал ему заметку, он потеплел и сказал, что подарит мне «наполовину импортный» крем. На тыльной стороне этого крема было написано: «Мосбытхим, 6 копеек».

Таких историй у Роста не меньше, чем фотографий. О дирижере Евгении Мравинском, к которому Рост долго искал подход, чтобы уговорить на фотографию на сцене в пустом зале. Мравинский считал, что фотограф сделал свое дело на репетиции, а тот спросил: «Вы удовлетворены своей сегодняшней работой?» – «Да». «А я – нет!». «Это аргумент», согласился маэстро и пошел на сцену. О снимке Михаила Жванецкого, с хитрым прищуром: «Ему не очень нравится эта фотография». О фотографии Булата Окуджавы рассказывает, что она ему очень дорога. Сам Окуджава ее не любил: «Я на ней слишком похож на себя». Но Рост считает, что на фотографиях публика видит не самих людей, которых он снял, а его личное представление о них.

– Я считаю, что любое изображение, если оно не подарено человеком, – украдено у него. Часто люди на моих карточках смотрят на меня: я не прячусь, когда их снимаю. Они мне доверяют, и я их фотографирую. Другие фотографии – как бы чуть-чуть подсмотренные, люди не знали, что я их снимаю. Для меня в этой работе всегда важна мера нравственной оценки. Ты должен быть терпим, с сочувствием и пониманием относиться к человеку. Власть фотографа над персоной сегодня безгранична. Телеобъективы, камеры с невероятной чувствительностью позволяют снимать людей в разных ситуациях и, в том числе в тех положениях и видах, которые могут быть неприятны этому человеку. Мои фотографии не могут никого оскорбить.

Рассказывает ли Юрий Михайлович о друзьях-знаменитостях или о никому не знакомых людях – его тон остается одинаково теплым. Порой даже кажется, что случайные встречи запали ему в самое сердце. О двух чудных старушках на паре портретов он говорит, словно о родных бабушках. А познакомился он с бабой Улей и бабой Дарьей случайно, в маленькой деревушке на реке Пинеге. С большим пиететом – о метеорологе Алексее Дьякове, который предсказал знаменитую засуху 1972 года. Все до одной фотографии с изображениями людей у Роста – черно-белые. Графичные, пронзительно выразительные. В чем-то равные в своей знаменитости и безвестности.

– Чтобы снимать людей, я таскал на себе семь килограмм аппаратуры, потом – четыре, а сюда вообще без аппарата приехал. Я никогда не выставляю свет – потому что не умею. И считаю, что человека надо снимать в той среде, в которой он существует. Бывает, меня спрашивают, какие у меня отношения с Валерием Плотниковым. Это замечательный фотограф, я к его книге однажды написал текст, а он недавно попросил мою фотографию для своей книги. Он мастер, который умеет поставить свет и снять человека таким, как он хотел бы выглядеть. Это красиво, это такая фотография-мечта. Однажды мы с ним устроили занятную выставку – взяли одних героев и сняли их. Скажу честно, я проиграл. Но у меня принцип совершенно другой. Я создаю не то чтобы документ, но что-то вроде того, – потому что в каждой фотографии присутствует большая доля удачи, случайности и определенная мера вкуса.

Часть фотографий на выставке снабжена текстами – историями о снятых на них людях, написанными фотографом и журналистом Юрием Ростом. У него обнаружился редкий дар снимать и писать в равной степени талантливо. И он считает, что фотографы, работающие в газетах и журналах, правильно делают, что ревностно относятся к журналистам, берущим в руки фотоаппараты: фотография требует душевных усилий и хорошего вкуса при отборе.

– Я не очень верю в то, что фотография – это искусство. Это метод. Но в некоторых проявлениях она может быть искусством. И может выражать отношение фотографа к миру. Когда-то французский фотограф Анри Картье Брессон, который в значительной степени определил направление фотографии в XX веке, сказал мне: «Посмотрите соседние негативы». С того момента, как ты выбрал негатив, ты изменился. И мир изменился. Здесь есть карточка Лазаря Гадаева – недавно я нашел другую фотографию его из той же серии, которая, как мне сейчас кажется, точнее отражает мир и дух этого замечательного скульптора.

В последнее время, рассказал Рост, он стал снимать мир, который «не нарушил человек – то, что мы любим, и то, что мы губим». В отличие от снимков людей эти фотографии цветные. Правда, природа играет с объективом, фотографом и зрителями, обманывая всех нас: некоторые снимки, которые вы увидите на выставке, покажутся вам черно-белыми. Но режим съемки был цветным, просто свет так лег. Рост выбирает отдаленные уголки планеты: остров Пасхи, Антарктиду, Австралию…

– Фотографирование стало повальным увлечением, особенно сейчас, учитывая то, что любой телефон прилично снимает. Я думаю, это надо ограничить. Человек должен больше смотреть и запоминать. И очень нечасто нажимать на спуск – только тогда, когда ему кажется, что это абсолютно необходимо, и он этим очень хочет поделиться. Бесконечные серии фотографий отбирают возможность наблюдать мир живым. Я когда-то придумал фразу, что фотография – это смерть момента. Не фиксация, а смерть. Вы нажимаете на спуск – и момент умирает. Надо смотреть и любить то, что видите – вы не увидите этого никогда.

Анна ШКОЛЬНАЯ