Юрий Кашинский
Писатель и журналист Дмитрий Быков взял интервью у режиссера Андрея Михалкова-Кончаловского. Музыкальный обозреватель Артемий Троицкий Кончаловского за это интервью пристыдил. Публицист Владимир Пастухов попенял Троицкому, написав, что тот раскритиковал Кончаловского за форму, а не по сути, хотя по сути он во многом прав. На мой же взгляд, Пастухов просто не в курсе, что Кончаловский врет.

Все эти страсти кипят в интернете, и многие о них ничего не знают, поэтому я пунктиром перескажу, в чем там у них дело. Быков интервьюировал Кончаловского в связи с получением его фильмом «Рай» приза в Венеции. Поговорив о том, о сем, собеседники перешли на политику, где режиссер изложил свои взгляды на будущее России, Европы и мира, подытожив в том смысле, что всем будет каюк, кроме России, и что XXI век – это ее век. На взгляд Кончаловского, Запад всегда стремился захватить Россию. «В 90-е годы, – говорит он, – Запад находился в эйфории от ощущения, что Россия ослабла и не представляет более никакой опасности для ее полного захвата, и тут откуда ни возьмись вышел этот, невысокий, и сказал: «Хватит, Россию я вам не отдам!».

– Он будет, видимо, править пожизненно? – спросил Быков.

– Я чувствую горечь в твоих ламентациях! – кокетничает в михалковском стиле Кончаловский. – А у тебя есть альтернатива? Чем дольше он будет править, тем это лучше для России. Россия сейчас единственная, кроме Китая, кто может помешать «трем толстякам» (то есть Западу. – Ред.) угробить планету.

Прочитав это, я остолбенел, поскольку хорошо помню интервью того же Кончаловского тому же Быкову, данное два-три года назад. Я его нашел в журнале «Профиль» от сентября 2013 года. Читаю слова Кончаловского: «У России, на мой взгляд, всего две возможности: либо вся территория западной и восточной Сибири войдет в сферу китайской ойкумены, либо ее освоят европейцы. Но без Европы и Америки – в ближайшие 30-50 лет – России это не под силу. А нависающая альтернатива – отдать гигантскую территорию Китаю».

Быков ставит сентенцию Кончаловского под сомнение, которое режиссер горячо опровергает: «Повторяю, плотность населения за Уралом – в среднем порядка двух человек на квадратный километр. Это ничтожно мало. В европейской части России – 45 человек на квадратный километр, а у китайцев 130 – природа не терпит такой неравномерности… Неторопливая поступь китайской стратегии рассчитана на неизбежный захват пространств вплоть до Урала. Какая есть этому альтернатива? Неизбежный выход – это полная и безоговорочная конвергенция с Европой и Америкой, то есть с нашими братьями по генам белой расы. Только с ними, используя их технологию и экономическую мощь, можно объединить Северное полушарие планеты, включая Атлантический и Тихий океаны. Я уверен, что это неизбежно. Но пока наши стратеги готовятся с оружием в руках защищать Северный морской путь и шельф от Запада, не понимая, что в исторической перспективе столетия они это делают для Китая».

Выходит, три года назад Кончаловский не знал, что «в 90-е годы Запад находился в эйфории от ощущения», что России, в общем, крышка и ее можно брать голыми руками, и только «этот, невысокий», помешал? Три года назад он был уверен, что без Запада Россия неизбежно станет жертвой Китая. Когда же он врал? Вернее, когда сменился ветер и этот флюгер повернулся в другую сторону? Вероятно, после 2014 года, вслед за резким сдвигом, который сделала по отношению к Западу генеральная линия, и вот уже незаселенность пространств за Уралом из угрозы захвата их Китаем превращается в наше преимущество и гордость Кончаловского. «И потом, – говорит он в интервью Быкову 2016 года, – не надо забывать – Россия самый лакомый кусок для мировой алчной Дантовой волчицы, потому что при таком богатстве земли у нас самая малая плотность населения. У Китая нет природных ресурсов и сто сорок пять человек на квадратный километр, а у нас восточней Урала – двое. Оптимальное соотношение гигантских запасов , огромной территории и почти нет народа. В этом плане похожи мы только на Бразилию. И именно мы – две главные страны этого века. От Европы вообще уже ничего не осталось… А Россия останется неизменной и перемелет всех».

– Скажите, – спрашивает Быков, – а в Крым обязательно было входить?

– Зачем ты задаешь мне такие смешные проверочные вопросы, – ответствует Кончаловский, – чтобы понять, что я «свой» или «чужой»? Просто факт – в семнадцатом истекает контракт с Украиной на размещение нашего флота в Севастополе, и украинцы с американцами уже договорились о военной базе с НАТО. Так что в Крыму была бы американская база со всеми вытекающими из этого последствиями. Ты можешь себе это представить: американский Крым?

Быков не захотел об этом спорить, хотя мог бы уличить Кончаловского в прямой лжи, поскольку в 2010 году с Украиной было подписано соглашение о продлении договора об аренде базы ВМФ РФ до 2042 года. Да и чего ж Вы, Андрей Сергеевич, пугаете НАТО? НАТО уже давно, например, в Эстонии, в сотне метров от границы Псковской области, и что? Псков обстрелян томагавками и от него осталась кучка пепла или же гниет вместе со всей российской действительностью? Мог бы Быков напомнить Кончаловскому и то, что тот и сам львиную долю времени живет в собственном имении в итальянской области Тоскана – с виноградниками и оливковыми рощами. А Италия – это сердце Европы и НАТО. И Кончаловский делится счастьем от прогулок по Венеции: «Идешь по просторной немноголюдной набережной, а самого пронизывает чувство ожидания, надежды и восторга, что твой фильм будет показан через пару дней». Восторг, замечу, от того, что фильм будет показан именно в Венеции. И вот после всего этого – плевки в сторону Европы, от которой «вообще уже ничего не осталось». Это же буквально как свинья, забирающаяся с ногами в корыто – Вам, Андрей Сергеевич, так не кажется?

Говорят, впрочем, что Кончаловскому пообещали около миллиарда рублей на открытие сети каких-то кафешек быстрого питания, и, возможно, именно это так круто повлияло на мировоззрение режиссера, превратив «европейца» Кончаловского в махрового российского патриота – с виллой в солнечной Тоскане. Не зря все-таки Салтыков-Щедрин когда-то заметил, что если в России начинают вдруг говорить о патриотизме, знай, где-то что-то украли. Или же собираются ущучить, например, миллиард.