20 января в Ульяновском драмтеатре снова покажут премьеру этого сезона – «Капитанскую дочку» по повести Пушкина. Спектакль, классический по внутреннему наполнению, внешне наделен знаками, символами, намеками, которые наводят на размышления о русской истории вообще, а не только о самом пугачевском бунте, и уж, конечно, далеко не о любви Маши и Петра.
Еще до премьеры в декабре театр снял ролик о «Капитанской дочке». Высокая конструкция из перекладин казалась остовом чего-то, что зритель увидит позже на сцене. Конструкция эта станет и оренбургской крепостью, и царским троном, и страшной виселицей. Она – и олицетворение вершины мира, на которую так хочет взобраться Пугачев, и башня с заточенной в ней девицей. А еще -мифическое колесо Фортуны, самой непостоянной и непредсказуемой из богов. Создатели спектакля объединили этот древний символ с русским символом – образом русской дороги, которая не всегда ведет туда, куда хочется человеку. Вот и герои спектакля идут, как им кажется, вперед, а дорога, которая крутится вместе с пресловутым колесом Фортуны, тянет их за собой в противоположную сторону.

Одному Гриневу, кажется, здесь не место. Его карета даже не попадает на эту дорогу, словно удел Петра – быть в стороне от трагических для России событий. Но так уж выходит, что он втянут в самую гущу – колесо Фортуны подбрасывает ему сначала Пугачева, а потом и Швабрина. Максим Копылов представляет своего героя – Алексея Швабрина -неким типом, задача которого – придумывать препятствия для Гринева. Пойти наперекор родителям, добыть принцессу из башни, охраняемой драконом (неопределенность конструкции, воздвигнутой на вращающемся круге сцены, позволяет провести и такую аналогию), пройти огонь, воду и медные трубы. И, как всегда, даже порочный персонаж у Копылова обладает необъяснимой притягательностью и обаянием.

В том, что Гриневу удается пройти этот квест (жанр компьютерной игры, предполагающий выполнение ряда заданий. – Ред.), особой заслуги самого молодого человека, роль которого исполняет Алексей Гущин, нет. Гораздо более интересный персонаж – его слуга Савельич. Виктор Чукин вкладывает в этот образ столько глубины, искренности и преданности, что, по сути, это ставит его в один ряде главными персонажами. Складывается впечатление, что этот человек знает о чести, любви и верности побольше дворян. Пока Гринев Гущина немеет от ужаса и даже не пытается объясниться, оправдаться, Савельич-Чукин бросается грудью на амбразуру и неистово защищает парня, ставшего ему кем-то вроде сына.

На счастье, ему приходится иметь дело с человеком, который тоже имеет понятие о чести, правда, весьма своеобразное, – с Емельяном Пугачевым. В исполнении Марка Щербакова этот герой обладает мощной харизмой, отличающей его от всех, кто к нему присоединился. Художник по костюмам «выдал» соратникам Пугачева шапочки вроде тех, что носят сейчас так называемые «гопники». У Пугачева нет ни такой шапочки, ни их горячности и спонтанности. Память о подаренном заячьем тулупчике при каждой встрече с Гриневым заставляет его крепко задуматься, и то, как кипят в нем эмоции, как слово, данное парню и самому себе, одерживает победу в этой внутренней борьбе, чувствуется в зрительном зале. Ощущение внутренней цельности, собранности, сосредоточенности, внутренней силы вызывает такую симпатию к персонажу Щербакова, что невольно сочувствуешь тому, как все его попытки взобраться на вершину горы оборачиваются полным крахом.

Любопытно и то, какие смыслы внес в образ Маши режиссер Олег Липовецкий, учитывая сценографию московского художника Якова Каждана. В заточении у Швабрина она предстает не только своеобразным аналогом принцессы в башне, но и напоминает о Ярославне из «Слова о полку Игореве» – так пронзительна и трагична ее песня, написанная в духе старинных русских плачей. Убедительное развитие образа Маши от наивной девушки до героини, вырвавшей жениха из рук неминуемой смерти, представила Мария Прыскина.

Интересно обыгран театральный прием, когда один актер исполняет несколько ролей. Так, один из предателей-солдат оренбургской крепости, давший присягу Пугачеву, оборачивается приятелем Гринева, воюющим против того же Пугачева (Николай Авдеев). А подруга Пугачева оказывается императрицей Екатериной II, которая его казнит (Оксана Романова). Пожалуй, несколько ошарашивает то, что в ролях родителей Петра Гринева заняты те же актеры, что играют родителей Маши (Владимир Кустарников и Елена Шубенкина), но и это объяснимо – они заменили ей отца и мать.

Эта история, в которой непредсказуемая Фортуна заставила людей совершать странные и безрассудные поступки, в которой одному невероятно везло, а другому становилось все хуже, вполне могла сопровождаться отрывками из кантаты Карла Орфа «Кармина бурана». Главная тема этого произведения, названного музыкальным бестселлером XX века, как раз и говорит об изменчивости Фортуны. Но приглашенный композитор Александр Улаев наполнил зал переборами гусельных струн, попевками и мелодиями в духе русской народной музыки, чудится: вот-вот – и зазвучит колокольный звон. И оттого вся эта история, в которой волей создателей спектакля перемешаны годы пугачевского бунта, неопределенность эпохи и современность, получилась очень русской, нашей.

На третьем фестивале «История государства Российского. Отечество и судьбы» спектакль «Капитанская дочка» удостоен диплома за современное прочтение классики. Член жюри, член Союза писателей России и Союза литераторов Европы Марина Князева заявила, что эту постановку ждет успех на любой театральной сцене Европы.

Анна ШКОЛЬНАЯ