Сергей Поленов
Джеймс Коми против Дональда Трампа, или Патриотизм по-ихнему и по-нашему.

В одном из шоу на «Первом канале», как обычно, мыли кости загранице, разбирая наезд американского истеблишмента на Трампа. Истерику наших спровоцировало выступление экс-главы ФБР Коми в сенатском комитете по расследованию вмешательства Москвы в выборы президента США. На попытки американского журналиста Майкла Бома объяснить на этом шоу мотивы Джеймса Коми ведущий – лысый, небритый и хамоватый – отмахнулся, заявив, что рассматривать поведение человека, который записывает разговор со своим президентом, а потом сливает его в СМИ, ниже достоинства «Первого канала». И вот в этом, на мой взгляд, пропасть между американским менталитетом и нашим суверенным убожеством.

Джеймс Коми заявил на слушаниях, что передал прессе конспект разговора с Дональдом Трампом, когда, будучи уволен с поста президентом, перестал быть госслужащим. Хранить разговор в тайне он президенту не обещал. Вступая же в должность директора ФБР, Коми клялся на верность не Трампу, он клялся на Конституции – на верность ей и американскому народу, обещая стоять на их страже. Встревоженный словами Трампа, требовавшего лояльности к себе лично, директор ФБР счел это странным и решил записать беседу с президентом на бумаге. Возможно, Дональд Трамп оказался под столь сильным влиянием Москвы, что захотел от Коми патриотизма «по-русски», то есть личной преданности подчиненного начальнику, являющейся у нас как бы само собой разумеющейся.

«Патриотизм – последнее прибежище негодяев», – написал американский мыслитель XVIII века Самюэль Джонсон. Имел ли он в виду только американский патриотизм или говорил об этом понятии вообще, неизвестно, но и в американском патриотизме много разной мути, и европейцам, например, он должен казаться скучным. О нашем патриотизме наши же лучшие умы выразились более определенно. Писатель Михаил Салтыков-Щедрин в XIX веке заметил: «Когда начинают в России говорить о патриотизме, знай, где-то что-то украли». Его коллега по цеху Лев Толстой на рубеже XIX-ХХ веков писал: «Патриотизм – чувство безнравственное потому, что вместо признания себя сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководствующимся своим разумом, – всякий человек под влиянием патриотизма признает себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести. Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своем есть не что иное для правителей, как орудие для достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых – отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. Так он и проповедуется везде».

Толстой и еще много уничижительного говорил о патриотизме, не сказав лишь прямо, что патриотизм ведет человека к оскотиниванию. Ведь тем самым становится человек, лишенный достоинства, разума и совести, о чем и предупреждал Лев Николаевич. Правда, в утешение русским Толстой говорил, что они наименее подвержены этому угару: «Так, например, в России, где патриотизм в виде любви и преданности к вере, царю и отечеству с необыкновенной напряженностью всеми находящимися в руках правительства орудиями: церкви, школы, печати и всякой торжественности, прививается народу, русский рабочий человек – сто миллионов русского народа, несмотря на ту незаслуженную репутацию, которую ему сделали, как народа особенно преданного своей вере, царю и отечеству, есть народ самый свободный от обмана патриотизма».

Современный сатирик Михаил Жванецкий выразился о предмете в своей лаконичной, афористической манере: «Патриотизм – это грамотное, хорошо аргументированное объяснение того, почему мы должны жить плохо». «Патриотизм – это как кетчуп, – сказал мне один из читателей, переводя высказывания больших умов на понятный язык. – Вот, помнишь, одно время на всех каналах долбали рекламой этого самого кетчупа, как приправы, с которой человеку можно скормить любое дерьмо, условно говоря. Есть что-то он, может, и не стал бы, но полили кетчупом – и умял за милую душу. Так и с патриотизмом. Если смотреть на тот же Крым незамутненным взглядом, то уводить его у соседа вроде бы было нехорошо, но полили патриотизмом, родиной сдобрили, «собирание земель» для которой есть, дескать, дело благое, и россияне сжевали». Только слишком быстро, добавлю я, начало, кажется, тошнить и крымчан, и народ в континентальной России, но для патриотов это уже дело десятое.

Сто лет не нужна была России Сирия. Ни деньги там не имело смысла тратить, ни тем более жизни военнослужащих, но идею вторжения приправили заверениями, что это все для родины, и те, кто отдает там жизни, – ее патриоты. И когда, кстати, наши военные в Сирии погибают, им присваивают звание не героев Сирийской Арабской Республики, а Героев России, хотя какая, казалось бы, связь? Связь – все тот же кетчуп. И еще объяснение, почему мы должны жить плохо. Потому что на Крым тратимся, Сирия дорого обходится, Донбасс много съедает. Все это российскому народу ни к чему бы, но повышает рейтинги российских властей. Джеймс Коми предпочел честность профессионала рейтингу Дональда Трампа, в чем в американском понимании и заключается патриотизм Коми и благо Америки. А у нас патриотизм – в определениях Салтыкова-Щедрина, Толстого и Жванецкого. Иначе говоря, в эффекте, с которым в конечном итоге разворовывается и пожирается и Россия как таковая. Если уж честно-то.