Иван Сивопляс
В год 100-летия Великой Российской революции не грех вспомнить о другом, не столь круглом, но весьма важном для нашего города юбилее.

Летом 1887 года, 130 лет назад, Симбирск покинула семья Ульяновых. 15 июня 1887 года мать будущего вождя Октябрьского переворота Мария Александровна Ульянова продала симбирскому полицмейстеру Андрею Николаевичу Минину принадлежавший ей дом на Московской улице — ныне Дом-музей В.И. Ленина на улице Ленина в Ульяновске.

Расставание было драматичным. Из Симбирска уезжала семья 21-летнего государственного преступника Александра Ульянова, казненного 8 мая 1887 года в столичном Санкт-Петербурге. Старший брат будущего вождя, Александр Ильич, которому светила российской науки прочили великое будущее, на деньги, вырученные от продажи золотой медали, полученной за блестящую работу по зоологии, купил динамит. С друзьями-революционерами он собирался 1 марта 1887 года взорвать императора Александра III. Всех арестовали, а пятерых «самых опасных» приговорили к повешению. В день казни Владимир Ульянов сдавал в Симбирской гимназии выпускной экзамен по алгебре…

За месяцы следствия и суда от респектабельного семейства вдовы директора народных училищ Симбирской губернии И.Н. Ульянова отвернулся практически весь город. Мать Мария Александровна собралась ехать в Петербург ходатайствовать за сына. На лошадях надо было добраться до Сызрани, а там сесть на поезд. Стоило конное путешествие недешево, и Владимира послали искать попутчиков, готовых разделить расходы. Такие всегда находились, но теперь никто не захотел ехать с матерью «арестанта». Эпизод стал сильным потрясением для юноши.

Человеческая низость и неблагодарность страшно ожесточают сердца, и юный Владимир Ульянов, пожалуй, действительно увозил из Симбирска росток того чувства, которое через три десятилетия сделает его беспощадным к врагам революции, ко всем тем «мещанам» и «буржуям», что проживали свои тихие жизни по городам и весям бывшей Российской империи. В.И. Ульянов-Ленин не забыл — и не простил.

В свой родной город Владимир Ильич больше не возвращался. Но город наш продолжает оставаться «Родиной В.И. Ленина», несмотря на то, что советская эпоха, которую олицетворяет имя вождя мирового пролетариата и создателя Советского государства, окончилась более четверти века тому назад.

И едва ли все сводимо только к усиленной советской пропаганде. Мемориальные памятники, связанные с жизнью В.И. Ульянова-Ленина в Симбирске, — это небольшие уютные деревянные домики, словно олицетворяющие мечту о добром прошлом. Свой дом с обширным садом, большая и дружная семья, в которой тебя любят и ценят, искренне радуются твоим успехам и вместе переживают самое горькое горе. Это нужно абсолютно всем и выше всяких идеологий, и потому продолжает притягивать к себе самых разных людей.

Во времена симбирского детства и отрочества Володи Ульянова Московская улица была пыльной и грязной, с деревянными тротуарами. На ней не росли деревья, их разрешили сажать на симбирских улицах только в 1889 году, уже после отъезда Ульяновых из города; это была мера противопожарной безопасности.

В 1948 году, в ознаменование 300-летнего юбилея Симбирска-Ульяновска, готовилась большая художественная выставка, на которой были представлены разные картины из жизни юного В.И. Ульянова и его семьи. Нешуточную дискуссию вызвало одно полотно, на котором гимназист Володя Ульянов был запечатлен на рыбалке. Любил ли Володя ловить рыбу? Обратились к первоисточникам, к воспоминаниям родных и близких. «Неверно, что Владимир Ильич был страстным охотником и рыболовом в молодости, — писала старшая сестра вождя Анна Ильинична Ульянова-Елизарова (18641935). — Рыболовом он всю жизнь никогда не был». Мнению сестры доверились, и «скандальное» полотно не попало в экспозицию.

Но другой мемуарист, сверстник и сосед В.И. Ульянова, Николай Григорьевич Нефедьев настаивал, что в детстве Володя воздавал должное рыбной ловле: «Рыбачили и купались мы с Володей на Свияге. От дома Ульяновых до реки с километр. Любил Володя, быстро шагая, покрывать это расстояние. Учились мы с ним плавать на бычьих пузырях. У него была пара, и он мне давал ею пользоваться.

Однажды удили мы с Володей на мосту рыбу и, возвращаясь домой, заинтересовались, как ребятишки ловят в канаве лягушек удочкой на приманку из крапивы.

Одна измученная лягушка лежала на берегу. Володя пожалел ее, хотел столкнуть в воду своим удилищем, потянулся и попал прямо в трясину, в илистую канаву. Стало его затягивать все глубже и глубже. На наши крики прибежал рабочий винокуренного завода и спас Володю.».

Итак, что есть истина? Люди всегда ждут от истории занимательных и интересных сюжетов. Вплоть до начала XX столетия такие истории назывались анекдотами и определялись как «психологически достоверный рассказ», то есть то, что случилось или могло бы случиться с конкретным историческим персонажем, зная о его привычках, окружении и образе жизни.

Младший брат вождя, Дмитрий Ильич Ульянов (1874-1943), вспоминал, как в детстве они с батюшкой Ильей Николаевичем летом ходили купаться на Свиягу. Люди из «общества» пользовались для этого купальнями, особыми деревянными павильонами, где можно было оставить одежду и откуда, не смущая окружающих, занырнуть в воду. Ульяновы «абонировали» купальню, принадлежавшую мещанину Рузскому. Неподалеку от Свияги помещалась торговая общественная баня, принадлежавшая иностранному подданному А.Ф. Коху. Ульяновым случалось встречать учителя немецкого языка Штейнгауэра, направлявшегося в баню Коха. Илья Николаевич, шутя, приветствовал коллегу: «Немец — к немцу, а русские — к Рузскому!».

Могло быть? — Да запросто!..

Но упомянутый выше Н.Г. Нефедьев (1870 — после 1940) стал, пожалуй, самым непревзойденным анекдотчиком по части детства и отрочества Ильича. Это был более чем колоритный персонаж. Сверстник В.И. Ульянова, он родился в октябре 1870 года, вместе с братом-близнецом у матери, 54-летней бедной одинокой дворянки, получив отчество и фамилию крестного отца, симбирского мещанина. Николай рано начал работать в типографии, а потом даже владел собственной типографией в городе и участвовал в событиях Первой русской революции 1905-1907 годов — под выразительной кличкой «Буржуй». Вместе с мамой Еленой Семеновной восьмилетний Коля Нефедьев поселился во дворе у Ульяновых, где их маленькая семья арендовала «небольшой флигелек, переделанный, видимо, из домашней бани». Дружба с подрастающим вождем продолжалась до 14-15 лет, когда работа в полиграфии полностью поглотила будущего Буржуя.

Первая «порция» весьма нетривиальных воспоминаний «друга детства Ильича» увидела свет, казалось, в самое неподходящее время, в январе 1924 года, когда Советская Россия дружно скорбела о своем создателе и вожде. Но в этом, кстати говоря, была своя и очень четкая идеологическая установка. В Советской России развернулась непримиримая борьба за ленинское наследие между соратниками вождя, Сталиным и Троцким. Сталинский лагерь еще при жизни начал «обожествлять» вождя Октябрьской революции, тогда как Лев Давидович относился резко против подмены «отношения к Ленину, как к революционному вождю, отношением к нему, как к главе церковной иерархии». Троцкий хотел видеть в Ленине человека. А советский Симбирск в начале 1920-х годов был именно троцкистской вотчиной.

«Володя Ульянов по внешности казался моложе своих лет. Он был маленького роста, хрупкого сложения, светлорусый, всегда остриженный. Уже тогда Володя выделялся из среды своих сверстников необычайными способностями к учению. Он был первым учеником в гимназии, окончил ее с золотой медалью, и я в течение нескольких лет учил свои уроки вместе с Володей и всегда пользовался его указаниями. Но Володя умел порезвиться и пошалить как никто из его сверстников.».

И тут начинается самое веселье: «Осенью мы ловили птичек, до которых Володя был большой охотник. Помню, как однажды «на птичьей почве» произошла между нами ссора и я столкнул будущего вождя мирового пролетариата с сеновала. К счастью, он не ушибся, но этот случай сильно напугал его мать.

К Илье Николаевичу Ульянову ходило много народу, я помню Константина Андреевича Маторина, учителя пения, известного всему Симбирску своими чудачествами. Он по 20 лет носил одно и то же пальто, торговался из-за пятачка с парикмахерами, базарными торговками и т.д. Этот анекдотический педагог был любимым объектом шалостей Володи.

У Маторина, когда он приходил к Ульяновым, из кармана пальто почему-то всегда торчала французская булка. Однажды мы вытащили булку из кармана маторинского пальто и спрятали ее. Заметив исчезновение булки, Маторин пожаловался Илье Николаевичу, и, когда дело было расследовано, Володя принял всю вину на себя, боясь, чтобы мне не закрыли доступа к нему. В другой раз тому же Маторину в его дырявые галоши мы насовали кознов, за что подверглись строгим репрессиям со стороны Ильи Николаевича».

По должности директора народных училищ отец вождя много ездил по командировкам в сельскую местность Симбирской губернии. Почему бы отца в этих поездках не сопровождать пытливому Володе?

Наезжали Ульяновы в село Шиловку Симбирского уезда: «Всем интересовался Володя. А особенно любил у нас голубей гонять. Летят они, бывало, над селом, а Володя увидит их и машет им руками. Машет, долго машет, пока не скроются. А потом он вздохнет и бежит домой взрослым рассказывать. Любил он птиц».

А в селе Жадовке, бывшего Карсунского уезда, юный Ульянов, словно удалой Стенька Разин, пытался по-своему восстанавливать социальную справедливость: «Володя Ульянов был гимназистом, он учился в пятом классе. В селе Ульяновке (Барышского района Ульяновской области) жил его дядя или брат Ильи Николаевича. Илья Николаевич бывал в этом селе у брата, гостил у него, проверял состояние местной школы.

Раз, когда они приехали вместе с отцом, решил Володя в шутку устроить ревизию у лавочника-мироеда. Зашел Володя в лавочку, брови насупил, мундир на нем гимназический, и спрашивает грозным голосом: «Зачем вы обманываете и продаете рабочим плохую пищу? Они же работают. Думаете, на Вас, управы не найдется?».

Лавочник от страха затрясся, заикается. «Не погубите, барин! Жена, дети малые! Век Бога за Вас молить буду!» — «То-то! А леденцы у Вас есть? А в какую цену?» — «Так берите, угощайтесь, Ваше благородие!». Володя в карман жестяную коробку с леденцами сунул, да и был таков!».