Сразу два убийства, совершенные сотрудниками полиции, произошли во вторник, 11 июля.

В Москве подполковник полиции в отставке пришел в офис своей сожительницы в помещении детского торгового центра. Потом в кабинете, который женщина арендовала, были обнаружены два трупа – ее и ее сожителя. При нем был его наградной пистолет. В тот же день в Ростовской области мужчина выстрелил несколько раз по двигавшемуся автомобилю, в результате чего ехавшие в нем женщина погибла на месте, а ее отец получил ранения. Убийцей оказался действующий сотрудник полиции, убитой – его бывшая жена, раненым – его бывший тесть. Полицейского поспешили из органов тут же уволить.

Из череды этих и им подобных преступлений можно, конечно, сделать предположение об усилении эмоциональной неустойчивости российских силовиков, что является угрозой для общества и само по себе. Они ведь всегда при оружии, которое, получается, готовы пустить в ход даже в бытовых ситуациях. И можно, да, наверное, и необходимо было бы поставить вопрос о том, что с персоналом правоохранительных органов происходит, поскольку они являются крайним рубежом устойчивости государства. Найти на вопрос ответ и выработать меры по исправлению перекосов и искоренению дестабилизирующих факторов.

Но ничего такого делать никто, конечно, не будет. Впрочем, и так понятно, что полицейские становятся продуктом роста общей агрессивности в обществе. Плюс специфические особенности существования людей их профессии сегодня. На мой взгляд, это прежде всего умножившиеся несвободы сотрудников силовых структур. Уже несколько лет им запрещен, в частности, выезд на отдых за границу. Причем власти ввели запрет, кажется, просто назло Западу, чтобы лишить его денег, которые наши силовики могли бы там потратить. И теперь их, видимо, силком гонят в Крым, где агрессия из-за их большой там скученности только нарастает, ибо принуждение не может нравиться никому, в том числе и людям в погонах.

О их быте, заработках, проблемах население мало что знает. Скажем, бюджет скукоживается. Падают, вероятно, и доходы работников правоохранительных органов, а падение доходов, как показывает мировая практика, переживается людьми болезненней, чем даже просто их низкий уровень, без отрицательной динамики. Протестовать же, думаю, им тоже запрещено. То есть перекрыт единственный легальный канал выхода недовольства, что опять же означает рост внутреннего раздражения, которое когда-нибудь да прорвется. А зло срывают, как правило, на близких или бывших близких. Но иногда, когда кажется, что те же доходы зажимает руководство, то и на нем. Или вообще на случайных людях.

Интересно было бы узнать, чем вызвали гнев убийц эти погибшие женщины, почему они ушли от тех, с кем жили. И не исключено, что причина окажется в образе жизни сожителя в одном случае и мужа – в другом. Включая и рабство, в которое попадают вместе с мужчинами их женщины, тоже лишенные, к примеру, возможности поехать куда-нибудь в Черногорию или Хорватию. Сменить место работы суженые не могут, потому что идти некуда. И в конце концов срываются, ломая жизни и свои, и чужие. Страшная тенденция, но не неожиданная. Ее предсказывали.

Василий Мельник