В районе раскопа в сквере Карамзина, где ранее появилось два провала, провели исследования и нашли пока только кирпичную кладку.

Раскопать на глубине 1,5 метра удалось обломки кирпичей – XVIII-XIX века. Находок, представляющих археологические ценности, нет. Не обнаружилось пока и археологического слоя под сквером.

Глава Управления по охране культурного наследия Шарпудин Хаутиев считает, что почва могла просесть из-за насыщенности влагой – между бетонными плитами на глубине двух метров были пустоты, которые засыпали в свое время песком и щебнем.

Есть и другие версии. Так, место «просветили» своими приборами работающие сейчас в Ульяновске на оползнях специалисты ВНИИ ГОЧС МЧС России. Они отметили, что кроме двух провалов произошло общее опускание почвы справа от памятника. Эксперты предположили, что под памятником могли быть хранилища, в том числе пороховые. Именно из-за этого и произошел провал.

Еще одна версия высказана ульяновцем Виктором Осиповым, и ее тоже пообещали проверить. Речь идет о том, что в сквере со стороны музыкального училища в 1960-е годы якобы была выстроена староверческая часовня, а сейчас на месте ее фундамента и произошел провал.

Однако эту версию сразу же подвергли критике, отмечая, что такой часовни быть там не могло – в то время там находился горком партии, а религиозное сооружение рядом с ним исключено. Нет свидетельств и архивных. В то же время здание в сквере, по словам краеведа Сергея Петрова, было – сторожка. Однако и это не так важно, считает он, как то, что было до постройки памятника.

– В августе 1836 года место для памятника выбирал сам Николай I. Он указал на это место, приказав расчистить его от строений, возможно, и жилые дома там были, – говорит Петров. – Но ведь насколько хорошо были засыпаны и залиты бетоном подземные сооружения, неизвестно.

Допускает Петров, что там были и пороховые хранилища. Именно поэтому вышеупомянутый Осипов, который просветил камерой с лампочкой содержимое провала, утверждает, что заметил кирпичные своды – их могли возводить именно для хранения пороха.

Петров отмечает, что очень важно именно в целом проседание почвы – это говорит о том, что там могут быть огромные пустоты. Застройка здесь была серьезная, у каждого дома были погреба, подземные ледники, подвалы. Все это зачищалось, но заливалось ли качественно бетоном? Это вопрос.

– Я знаю, с каким трудом собирали деньги на памятник, – говорит Сергей Петров. – Средств на заливку пустот могли не найти. Кроме того, наши геологи, в частности, Иван Петрович Мирошников, утверждают, что под землей, кроме Симбирки, в этом месте достаточно ручьев и рек, которые живут своей жизнью.

Обратил внимание Петров и на то, как ведут себя деревья в сквере – они «ложатся» на землю, то есть корни имеют плохое сцепление с почвой.

– Еще один нюанс: я тут узнал, что сам памятник весит 87 тонн, – отмечает краевед. – Но вот на каком фундаменте он стоит? Наши краеведы до этого пока не смогли докопаться, а вопрос очень важный. Я, например, знаю, что раньше в качестве подушки под такие сооружения могли закладывать лиственницы или дубы. Бревна могли подгнить. Представляете, что будет, если памятник наклонится или провалится?

Петров считает, что всю территорию сквера необходимо тщательно исследовать с помощью георадаров. И заниматься этим местом нужно не археологам, которые вряд ли найдут что-то интересное для себя, а геологам, которым предстоит «спасать» сквер и памятник, а возможно, и другие дома – например, для здания Дворянского собрания место расчищали тогда же, когда и под памятник Карамзину.

Сергей Гурьянов