Первая часть
Продолжение публикации избранных отрывков из книги Нины Николаевны ДРОГОЛЮБ «ДОМИК НА ВЕНЦЕ» об Ульяновске 1940-х – 1960-х годов. Подумалось, что нехорошо обрывать текст на середине главы. Прошу отнестись с пониманием к использованию фотографий из личных страниц в социальных сетях, непросто подобрать снимки, иллюстрирующие этот текст, источники указаны.
***
ГОЛУБКОВСКИЙ ПОРЯДОК. БАЗАР (продолжение).
…Продолжим наш путь. Мы проходили мимо кинотеатра «Пионер», переходили проезжую часть улицы Гончарова (Б.Саратовская) и вступали на деревянный мост, построенный через овраг, по дну которого текла речка Симбирка, по ее берегам летом цвели веселые, яркие лютики и одуванчики.
В одном из домов по правой стороне была кулинария, где работал немец-кондитер. Она славилась, благодаря его мастерству, прекрасной выпечкой, настоящими тортами и пирожными и очень вкусными пирожками с мясом. Однажды зимой мы шли с базара, и мама купила мне пирожок. Я так увлеклась пирожком и разглядыванием прохожих, что незаметно для себя выронила кожаную варежку на меху. Выслушав длительную нотацию от мамы, я спрятала руку в муфту. В этот период жизни у меня было сшитое бабушкой синее зимнее пальто с серым цигейковым воротничком, шапкой и муфтой из такой же цигейки. Я любила этот наряд, да он мне и шел. Помню, как мы с мамой проходили по рынку мимо прилавков, за которыми стояли одетые в шубняки деревенские мужики и бабы, румяные от мороза, с обветренными лицами. Увидев меня, такую же румяную, они стали шутить и приговаривать: «Эх, хороша Маша, да не наша!».
Итак, мы переходили мост и сворачивали на Голубковский порядок. Там стояли вплотную друг к другу два ряда домов, разделенные проезжей частью, имеющие в некоторых местах арочные проходы во дворы. Это были старинные, построенные в прошлом веке дома, лабазы, купеческие склады. Теперь здесь находились магазины, блинная, шляпное ателье, где в витрине красовались фетровые шляпки, рядом были расположены какие-то мастерские, склады. В угловом доме, построенном в виде утюга (не только Нью-Йорку иметь свой «Утюг»!), был конфетный цех и оттуда разносился по улице приторно-сладкий запах дешевых конфет. Так начиналась наша «Волжанка». Тогда, как я уже говорила, почти все сладости привозились из Москвы. Из дешевых конфет были круглые и подушечки, обваленные в какао, и любимые мною соевые конфеты в шоколаде – «Кавказские». Стоили они 18 рублей за килограмм [в ценах до денежной реформы 1961 г.]. Продавались они до начала 60-х годов, а потом исчезли. Стало постепенно исчезать и колбасно-ветчинное изобилие, исчезла икра. «Выбрасывалось» что-нибудь к праздникам. Теперь полки гастронома были забиты печенью трески, которая стоила около 40 копеек баночка [после 1961 г.]. В этот же период (1959-62 годы) в магазинах появились тушки пекинских уток, мы их частенько жарили целиком в духовке, особенно когда ожидали гостей. Выращивал их какой-то совхоз, у которого были пруды. Утки были дешевы, вкусны и пользовались большим спросом, но… Получилось по поговорке: «Начали за здравие, кончили – за упокой». Нарушили элементарную технологию выращивания, на уток обрушилось какое-то инфекционное заболевание, и они погибли. Кажется, это случилось из-за того, что пруды были непроточные. Но вернемся к Голубковскому порядку.
У левого ряда домов по Голубковскому порядку стояли мелкие торговцы. Кто-то продавал розового, совершенно очаровательного поросенка с нежным пятачком и белыми ресничками над крошечными глазками, кто-то тушки гусей. Там обязательно стояла лошадка, впряженная в сани, устеленные золотой соломой. И я специально брала с собой кусок черного хлеба с солью, чтобы угостить ее. Она ела, а я гладила ее челку, гриву и долго не могла отойти от нее. После войны там часто сидела молодая женщина, укутанная платком, которая продавала свои картины, написанные масляными красками на стекле. Помню, что картины были, на мой взгляд, красивые. По этой же стороне находился мясной государственный магазин. В нем было несколько продавцов. На стене висел большой рисунок туши, разделенной на фрагменты, с перечислением их названий. У всех видов и сортов мяса была своя цена, и продавались они отдельно. В ассортименте: баранина, свинина, телятина, почки, печень, мозги. Чуть подальше находился небольшой рыбный магазин, торговавший волжской рыбой, летом – живой. В магазине стояла квадратная ванна, в которую рабочий запускал руку, доставал рыбину и кричал: «Кому?». В старину выкрикивал продавец рыбы:
«Давай, давай!
Да любую выбирай!
Сам ловил, сам солил,
И сам продавать принес!».
Это были щуки, судаки, сомы. Но мы, как правило, покупали свежайшую рыбу у рыбака, который приносил ее нам домой: стерлядь, лещей, судаков. А купленной щуке, которая лежала на кухонном столе и казалась уже заснувшей, я додумалась сунуть палец в зубастый рот, но щука оказалась еще живой и немедленно сомкнула челюсти. Сначала я молча пыталась освободиться от щучьей хватки, но напрасно, потому что у щуки зубы загнуты назад. Пришлось смириться и позвать на помощь. А однажды купили такого большого сома, что он не уместился в цинковом корыте. Корыто стояло во дворе, на деревянном тротуаре, а хвост сома лежал на досках. Я рассматривала толстое тело, громадную плоскую голову с подковой рта и с длинными усами. Бабушка долго кормила нас сомятиной: рыбным супом, жареным сомом и очень вкусными пирогами, куски соминого мяса просто таяли во рту.
Теперь, после «лирического отступления», как говорила наша литераторша, продолжим путь. Далее была блинная, затем какая-то мастерская и шляпное ателье, где делали разных фасонов шляпки. В маленькой витрине красовались на подставках модные шляпки. Помню, что мы с мамой заходили туда, но зачем? Может быть, мама просто хотела показать мне это ателье. Где вы теперь увидите такое? Все операции производились на глазах заказчиков. На столах стояли разной величины болванки, как лысые, безликие головы. На них мастера натягивали горячий, исходящий паром, фетр. На наших глазах рождалась шляпка.
А вот и забор, окружающий базар. Рядом с базаром стояли лошади, впряженные в сани зимой, в телеги летом, укрытые попонами, с торбами на мордах. Если хозяин был нерадив, то торбы не было, и лошадки ели пучки соломы, выхватывая ее из рядом стоящих саней.
На базаре покупали мясо, яйца, сливочное масло, сметану, творог, фрукты, овощи. Домашнее сливочное масло было скатано в желтые шары различной величины, а топленое масло продавалось кругами или в форме мисок, в которых оно застывало. Ряд, где стояли торговки яйцами, был оснащен специальными подставочками с подсветкой и отверстиями, в которые клались яички. Когда включалась лампа, яички светились нежным розовым отсветом, и сразу было видно, свежие ли они. Мы ходили по рядам, и мама учила меня выбирать мясо, яйца, масло, творог, сметану. Тогда на базаре было два павильона и несколько рядов прилавков под навесами. Один павильон был мясной, там же торговали яйцами и молочными продуктами. В другом продавали овощи и фрукты. Зимой мы покупали в нем какой-то очень хороший сорт яблок: приплюснутые с полюсов, покрытые желтоватой кожицей с нежным румянцем, с белой ароматной мякотью, они были хороши. До сих пор помню их вкус.
В конце мая – начале июня на базар привозили свой товар горшечники из Карсуна. Чего только не было в их ряду: различной величины банки для комнатных цветов, миски, жарешки с крышками, корчаги, квашни для теста, горшки и горшочки, кринки для молока и сметаны, кувшины. Их терракотовые бока были облиты глазурью и сверкали на солнце. Летом в «зеленых рядах» появлялась зелень, первая зелень радовала глаз. Пучки кудрявого укропа, петрушки, лука, перья которого были покрыты сизым налетом, светло-оранжевые хвостики молоденькой моркови, душистые горки лесной земляники и клубники. Здесь же продавали молоко, надоенное утром, – густое, с кремовым оттенком. Для пробы хозяйки наливали его в крышку вашего бидона. Однажды я купила молоко и, забыв бидон на прилавке, ушла в «туманную даль», но вскоре опомнилась, осознав, что мне чего-то недостает в руках, и вернулась за своим бидоном, который сиротливо стоял на прилавке, ожидая свою рассеянную хозяйку. Мне было 14 лет, и я часто «витала в облаках». Мне нравилось бродить вдоль рядов, выбирая метелочки душистого укропа, которым мы посыпали молодой отварной картофель, политый растопленным сливочным маслом, зеленые бугорчатые огурчики и краснощекие, лоснящиеся, самодовольные помидоры. Летом я постоянно делала из них салаты, особенно когда приезжал дядя Юра из Норильска, насыщавшийся витаминами на длинную полярную ночь.
По мере приближения осенней поры природа привносила новые краски на прилавки нашего базара. Там появлялись грибы: ярко-оранжевые, почти красные, подосиновики, со светло- и темно-коричневыми шляпками березовики и подберезовики, царь среди грибов – белый гриб с бархатной шляпкой, веселые ярко-желтые лисички, которые никогда не поражаются червями (интересно, почему?), желтоватые, с бахромой грузди, которые издают острый волнующий аромат, рыжики, волнушки, волжанки, глянцевитые, с желтой губчатой изнанкой маслята, опята разных оттенков от бежевого до коричневого, в зависимости от места обитания, с шершавыми шапочками и юбочкой на ножке. За грибами мы отправлялись в лес сами – это было такое удовольствие! А после ливней грибы вырастали у нашего дома на заросшем травой-муравой пологом склоне, плавно спускающемся к дороге. Это были белые, с розовыми пластинками, молоденькие шампиньоны, которые я собирала и тут же жарила к отварной картошке. Они, такие вкусные и душистые, были подарком дождя.
Базар был обнесен забором, на ночь ворота закрывались, и базар охранял сторож с собаками. К Новому году на базар привозили душистые темно-зеленые деревца сосенок. Базар был своеобразным центром общения. Там покупали продукты, встречали знакомых, обменивались новостями и городскими сплетнями. Приезжие деревенские жители глазели на городских и чесали языки, обсуждая их наряды. Некоторым людям доставляло удовольствие просто ходить по рядам и торговаться. Яркий летний базар привлекал своей красочностью и демократичностью общения. Там были равны и профессоры, и крестьянки, и учителя, и рабочие. Там они были просто женщинами, хозяйками. А я, бродя по рядам в поисках овощей и прочей снеди, чувствовала себя взрослой и ответственной, наслаждаясь яркими красками и обилием человеческих типажей. Мне нравилось наблюдать за людьми и угадывать их характеры и профессии. Тем более, что я недавно прочитала «Записки о Шерлоке Холмсе».
Базар и кормил, и был как бы большим и пестрым демократическим клубом.
Н.Н.Дроголюб.

Фотографии из книги Н.Н.Дроголюб «Домик на Венце». Несохранившаяся часть Пролетарской улицы к югу от нынешнего бульвара Пластова.

Снесенная ныне улица Ульянова (Стрелецкая), середина 1960-х гг. Вид от общежития пединститута. Источник: ok.ru/profile/553439057021 – Виктор Осипов.

Улица Советская. Источник: ok.ru/profile/529921285876 – Любовь Карпова (Лагунова).

1) Перекресток улиц Гончарова и К.Маркса, справа Столбы. 2) Улица Гончарова, вид от Столбов. Источник: ok.ru/profile/562912639834 – Равиль Хайруллин.

Симбирск. Строительство моста через овраг реки Симбирки. Дальше стоят ныне существующие дома по улице К.Маркса (Дворцовой).

Засыпанное намытым песком русло Симбирки и пересекающий его мост на улице К.Маркса. 1964 год. Источник: ok.ru/profile/553439057021 – Виктор Осипов.

Улица К.Маркса и Голубковский порядок. 1964 год. Источник: ok.ru/profile/553439057021 – Виктор Осипов.

Голубковский порядок (базар). Источник: vk.com/old_foto73 – «Ульяновск – старые фотографии города и области», Виктор Осипов.

Дом Голубкова на Базарной площади. Часть здания сохранилась на территории «Контактора». Фото из «Симбирского курьера» 1994 г., источник: ok.ru/profile/553439057021 – Виктор Осипов.