На территории аэропорта «Ульяновск (Баратаевка)», который уже несколько лет носит имя историографа и писателя Николая Карамзина, поставят памятник этому выдающемуся симбирянину.

Проект памятника представили на этой неделе губернатору. Карамзина выполнят в полный рост. На монументе писатель изображен как бы в нерешительности – одну ногу немного выставил вперед, руку собирается то ли приподнимать, то ли опустить, голова повернута чуть вбок и вниз.

Думается, так бы и выглядел Карамзин, очутись он перед дверями ульяновского аэропорта – что же, зайти туда, или лучше не стоит? Скорее всего, ушел бы. Авиация – это история не его жизни.

Вообще попытка присвоить аэропорту имя Карамзина, а потом открыть ему там памятник выглядит явным анахронизмом. Ну никак – никак! – писатель не может к этому иметь отношения. Было бы понятно, если бы аэропорт находился там, где он родился – еще куда ни шло.

Поможем властям за уши притянуть обоснование для имени Карамзина, предположив, что аэропорт – это место, откуда отправляются в путешествие. Вот что он писал в «Письмах русского путешественника»: «Путешествие питательно для духа и сердца нашего. Путешествуй, ипохондрик, чтобы исцелиться от своей ипохондрии! Путешествуй, мизантроп, чтобы полюбить человечество! Путешествуй, кто только может!».

Ну а что авиция? Карамзин, возможно, стал бы любителем самолетов, но, увы, их не застал – умер в 1826 году. На тот момент английский естествоиспытатель Джордж Кейли только опубликовал исследования о возможных принципах работы планеров, провел даже некоторые эксперименты. До авиации было далеко, да и неизвестно, что знал об этих изысканиях английского ученого Карамзин, занятый «Историей государства Российского».

Что еще мог знать Карамзин о самолетах? Возможно, ему встречалось это слово в значении «ручной ткацкий станок с приспособлением для более удобной перекидки челнока». Именно так оно разъясняется в словаре Брокгауза и Евфрона. Кажется, недостаточно для того, чтобы стать лицом ульяновской авиации, правда?

Есть и еще кое-что! Рассказывая о Карамзине, многие любят приводить такие слова: он «любил грустить, не зная о чем», и «мог часа по два играть воображением и строить замки на воздухе». Замки на воздухе – это уже что-то.

Сергей ГУРЬЯНОВ