Сергей Поленов
Через три дня исполнится 100 лет с момента совершения Великой Октябрьской социалистической революции, или Октябрьского переворота, если по-современному. Была надежда, что в предшествующие юбилею месяцы будут детально проанализированы причины, приведшие к революции, и сделаны выводы. Но ни того ни другого не случилось – власть спустила дату на тормозах. А зря, ведь неведомо, что там, впереди.

Виноватых много
Наиболее известное определение революционной ситуации дал тот, кто и организовал Октябрь – Владимир Ульянов (Ленин). Это когда низы не хотят, а верхи не могут, то есть низам осточертели условия жизни, но изменить их к лучшему верхи не в состоянии. С этой формулой страна прожила весь 70-летний советский период. По его окончании в 1991-м году началась ревизия истории столетней давности. В том числе и общепризнанных на тот момент причин революции. Отказавшись от принципа объективности, стали искать вину конкретных лиц и групп, по злому умыслу спровоцировавших якобы катаклизм и прервавших процесс счастливого развития России, в котором она пребывала перед катастрофой. Сравнивали с 1913 годом, когда страна имела чуть ли не самые высокие темпы экономического роста в мире и огромный ВВП. Кто-то, не помню кто именно, заявлял даже, что если бы дела России не были повреждены большевистским переворотом, она через столько-то лет обогнала бы Америку.

Словом, главными виновниками назвали большевиков и Ленина. Потом, уже в наши дни, стали досочинять, поочередно добавляя к большевикам разные социальные и национальные сообщества. Прежде всего евреев, которых революционерами считали и монархисты, и Николай II, веривший, что «все революционеры – евреи», и его отец Александр III, а «теоретики» этот фактор обосновали. Царский режим, дескать, резко ограничил права евреев, предписав им проживание в строго определенных местностях и запретив выезжать в другие районы страны. Ввел квоты на занятие должностей и так далее. В результате евреи пошли в революционное движение и числом, вероятно, в несколько сот тысяч человек поднатужились и перевернули 150-миллионную Россию, ощетинившуюся полицией, жандармерией, армией и сыщиками без счета.

Потом версия евреев отошла на задний план. На передний же выдвинулось правительство немецкого кайзера Вильгельма, добивавшегося от России заключения сепаратного мира (шла Первая мировая война), но Николай этому противился, а большевики такой мир обещали. И тогда Вильгельм снабдил Ленина деньгами и отправил на родину делать революцию, и он ее сделал. На смену немцам в роли виновников революции чуть позже пришли Франция и Англия, союзники России в войне, которые, помня о русской императрице-немке, подозревали Николая в намерении заключить сепаратный мир с Германией и, дабы это предотвратить, помогли Ленину Николая свергнуть. На этом сонм подозреваемых исчерпан, однако, не был, и несколько внезапно на месте главных смутьянов оказались крупные промышленники – Морозовы, Рябушинские, Мамонтовы. Их не устраивала политика царского правительства по отношению к бизнесу, и они финансировали деятельность Ленина, направленную на свержение режима (счастливец был Ильич-то какой – все несли ему деньги!).

Из гущи событий – в объяснение причин
Поиск «зачинщиков» можно продолжать и дальше, но все это будет, на мой взгляд, хождением вокруг да около. Притом что исчерпывающее объяснение революционной стихии, и не только в отношении 1917 года в России, но и в целом мире на протяжении тысячелетий, дал известнейший американский социолог с русскими именем и фамилией – Питирим Сорокин. Он и был русским. Родился в Вологодской губернии в 1889 году в семье не просыхавшего от пьянства сельского ремесленника. Рано остался с братом без матери. В детстве почти не учился и наверстывал потом. С самого начала революционных брожений еще 1905 года и до Октябрьского переворота был в гуще событий. Арестовывался, освобождался, попутно занимаясь в университете и публикуя статьи и брошюры от чисто революционных до научных. Состоял в партии левых эсеров, из которой громко вышел. А в 1922 году в числе других ученых, писателей и мыслителей по приказу Ленина был выслан из России на теплоходе, оставшемся в истории под названием «философский». Пожив первое время в Чехии, перебрался в Соединенные Штаты Америки, где в 1925 году выпустил книгу, объясняющую то, что произошло в России. Книга называется «Социология революции». В 1992 году, через четверть века после смерти Сорокина, в составе сборника работ разных лет книга вышла в России в переводе с английского, которым этот крестьянский сын овладел в совершенстве и, подобно романисту Владимиру Набокову и поэту Иосифу Бродскому, свободно писал на нем свои труды.

Ученый не вдавался в мелочи и мелочность, а рассматривал события 1917 года с общемировой и общечеловеческой точки зрения, полагая, что есть вещи, характерные для всех народов мира, и на которые все народы мира реагируют схожим образом. А именно – мятежом. Писал Питирим Александрович не очень заумно, но все же не для газеты, и я попытаюсь изложить основные пункты его теории своими словами. Наиглавнейшей причиной всех революций социолог считал подавление, угнетение или, по его выражению, репрессии властями предержащими базовых инстинктов человека. И Сорокин эти инстинкты перечисляет.

От личностей – к причинам
1. Пищеварительный инстинкт, подавление которого выражается в недоедании, голоде по причине отсутствия либо продуктов питания, либо денег на их приобретение.

2. Инстинкт собственности, страдающий от нищеты при богатстве и роскоши, которые человек видит вокруг или знает о них из средств массовой информации, рассказов знакомых и проч.

3. Индивидуальный и коллективный инстинкт самосохранения, который угнетается войнами и сопутствующими им тяготами и риском погибнуть. К этому же пункту Питирим Сорокин отнес подавление людей деспотическими и диктаторскими режимами, аресты, преследования, убийства по политическим мотивам, когда действия по отношению к одному оказываются одновременно и покушением на группу, которой являются семья, друзья и соратники убитого.

4. Половой инстинкт и инстинкт ревности к политической сфере, на первый взгляд, прямого отношения не имеют, но приближаются к ней, когда человек лишается возможности их удовлетворения. Например, из-за бедности, из-за отсутствия жилища не может завести семью, теряя при этом любимого человека, уходящего к более состоятельному. Инстинкт ревности при этом как бы упраздняется неравенством условий с соперником, но он не упраздняется в душе оставленного, отмечаясь рубцом на ней. Похожее действие на этот инстинкт оказывает, деморализуя его, половая распущенность властителей, о которой знают или думают, что знают, массы. Как, скажем, распутинщина перед революцией 1917 года, когда о разврате в царской семье и близком к ней круге говорили не только на улицах Москвы и Петрограда, но и в населенных пунктах по всей России.

5. Инстинкт свободы. Стоит заметить, что Сорокин рассматривает его не просто как право человека на свободу, а как врожденный, базовый запрос. Имеется в виду свобода в широком смысле слова – на действия, на передвижения, на коммуникации, на мнения и их высказывание, на получение и распространение информации. И все эти свободы в предреволюционной России массово попирались режимом, но репрессии, поддерживающие такое попрание, могут иметь лишь временный эффект, отодвигая взрыв, говорит Питирим Сорокин.

6. Инстинкт, или импульс, по Сорокину, самовыражения – это результат наследуемых способностей. Его подавление делает невозможным самореализацию человека, применение им своего творческого потенциала, исключает подъем по социальной лестнице и получение признания – притом что все это власть делает доступным для людей бесталанных, но своих, как, например, родни.

Уроки из нашего Октября извлек Запад
То, что происходило в России в конце XIX – начале ХХ века, было не просто наглядной, а прямо-таки кричащей иллюстрацией верности открытого Сорокиным закона. Царский режим вступил во все возможные ямы, описанные этим законом, и наступил на все грабли, совершая ошибку за ошибкой и при этом оставаясь надменным и глухим к последствиям своих действий. Взрыв же, говорит социолог, может быть вызван любым формальным поводом, который становится лишь спичкой, брошенной в бочку с порохом, представляющим собой подавленные врожденные инстинкты человека и масс. В подтверждение своей теории Сорокин приводит примеры практически всех мятежей, восстаний и революций на земле, начиная с древности. Все они вызывались одним и тем же – угнетением человеческого в человеке. Это признание ученого тем более ценно, что он сам пострадал от революции, будучи изгнан из страны новой властью. Но большевики и Ленин были не причиной потрясений, а их орудием, чего упорно не хочет видеть нынешний российский режим. В отличие от Запада, который пытается следовать за природой человека и не набрасывать на нее чрезмерных пут. И не случайно одной из основополагающих ценностей Запад объявил свободу. Не за то, что это красиво, а за практическую пользу. Как для отдельного человека, так и для государства.