Надумалось в очередной раз вернуться к книге Нины Николаевны Дроголюб «Домик на Венце» (см. публикации от 20-22.07.2017: «Столбы», Голубковский порядок, базар; от 11.08.2017: театр, кино, цирк). Вообще, очень хотелось бы сохранить в электронном виде – как текстовый файл – всю книгу. Редкостные по достоверности и красоте воспоминания старожила Ульяновска. А отступления от основной темы лишь добавляют красок и содержат не менее интересные подробности. Но, учитывая большой объем, пока руки доходят только до отдельных глав. Может, постепенно получится добавить и другие.
Островам на старой Волге посвящено две главы книги: «Середыш, Пальцын остров» и «Попов остров». Чтобы не сокращать текст, на стене они будут помещены по одной – сегодня и завтра. Потом можно будет сохранить в документах группы.
***
Н.Н.Дроголюб
СЕРЕДЫШ, ПАЛЬЦЫН ОСТРОВ («Домик на Венце», Ульяновск, 2004).
Уж Волга, рек, озер краса,
Его зовет на пышны воды
Под полотняны паруса.
А.С.Пушкин
Основная масса горожан устремлялась летом на острова, лежавшие посередине Волги Середыш и Пальцын. Середыш лежал напротив города, был он широким и плоским, с роскошными пляжами, расположенными по правобережью острова. Середина острова была покрыта порослью ив, ракитника, тальника, росли там и осокори. Пальцын был более высоким, с возвышенностью посередине, поросшей соснами, которая и сейчас возвышается над водой – это все, что осталось от островов, бывших некогда украшением Волги.
Спуститься к Волге можно было по Завьяловскому спуску по деревянной лестнице, построенной после войны, которая насчитывала 675 ступеней, и по тропкам, протоптанным многочисленными поколениями горожан. Начиналась эта лестница от дома Неклюдовых – двухэтажного деревянного, обшитого поседевшими от старости досками. Дом большой, несуразный, стоял на самом краю уходившей круто вниз Симбирской горы, на юру, и имел какой-то неприкаянный вид. Спуск, который шел от этого дома, был очень крутой, зимой с него катались на санках и редких тогда лыжах только самые отчаянные сорвиголовы.
Мы ходили обычно по менее крутому и более удобному спуску, одна сторона которого представляла собой крутой откос, вдоль которого и шла дорога вниз, а с другой стороны стояли дома с большими садами. В начале спуска стоял дом Красновых. У сына их, Славы, был сильный хороший баритон, одно время он пел в филармонии.
Где-то на середине спуска, в глубине громадного сада, стоял старинный дом Рогозиных, в то время жили там две сестры: старшая – Лидия Степановна и младшая – Нина Степановна, которая была большой приятельницей мамы. Тетя Лида была уже на пенсии и трудилась, не покладая рук, в саду и огороде. Впрочем, как и тетя Нина, которая еще где-то служила. Держали они пару коз, и в детстве я пила у них теплое парное козье молоко, которое мне очень нравилось. Дом Рогозиных, потемневший от времени, большой, с широкой верандой, с которой открывался вид на Волгу. Сад был громадный, по сравнению с нашим двориком, засаженный в основном вишней старинных симбирских сортов. Иногда я помогала собирать вишню. Деревья были высоченные и все усыпаны ягодами. Каждое лето Рогозины давали нам ведро вишни. И тогда у меня начинались вишневые дни. Я сидела в парадных сенях или на крыльце и поглощала книги и вишню, пока не набивала оскомину (от вишни, не от книг).
Сад этот составлял малую долю бывших рогозинских садов, которыми владел Степан Степанович Рогозин (отец тети Лиды и тети Нины) до революции. Сады эти славились обилием прекрасных сортов яблонь, груш, сливы, вишен.
Итак, мы спускались по дороге или по тропкам к Волге, а навстречу нам из-под горы ползли нагруженные телеги, которые везли багаж пассажиров, приплывших на пароходе, или корзины ягод, или бревна, которых выбрасывала Волга на берег великое множество, особенно, когда в бурю разбивались плоты. Тогда весь берег был завален рыжими пахучими сосновыми бревнами. На берегу было несколько пристаней, пассажирских и грузовых. Тогда на пристанях работали еще грузчики – здоровые загорелые мужики, у которых на спине крепилось особое приспособление в виде небольшой ступеньки, обшитой кожей. На эту подставку грузчики вскидывали мешки, бегом несли их по сходням на пристань и ныряли в трюмы пароходов и барж.
Слева от пристаней весь берег был завален разбитой военной техникой – нашей и немецкой. Особенно мне запомнился немецкий танк-тигр с крестами на боках, покрытых кровавыми потеками ржавчины. Вид у него был зловещий даже в поверженном состоянии. Мне он казался громадным погибшим зверем.
Пристани были выкрашены в голубой или светло-зеленый цвет. На одном конце красовалась будка с дверкой, будка эта висела над водой и издавала запах, не позволявший сомневаться в ее предназначении. Вода у пристаней плескалась с хлюпаньем, вынося на берег куски коры, ветки, пробки и прочий мусор. На воде плавали переливающиеся всеми цветами радуги пятна керосина и мазута. Вода пахла речной свежестью, рыбой и керосином.
Пароходы во времена моего детства ходили колесные, сохранившиеся еще от товарищества «Самолет». Они неторопливо плыли по водной глади, шлепая лопастями колес: белые, красивые, манящие за собой в неведомые дали. Их всегда сопровождали чайки, с резкими криками кружащиеся над водой.
На острова отдыхающую публику перевозили лодочники в больших, пахнущих смолой весельных лодках. Лодок было великое множество. С них рыбачили, перевозили корзины сизой крупной ежевики с Пальцына острова. Через Волгу, на левый берег, ходил паром, перевозивший людей, скот, возчиков с лошадьми и редкие тогда машины. Поздней, с приходом прогресса, у лодок появились моторы, а по Волге забегали речные трамвайчики.
Итак, мы садились в лодку, плыли не спеша, любуясь водной гладью, голубым небом, вдыхая запах волжской воды и слушая скрип уключин. Наконец, лодка приставала к берегу острова, шурша днищем по песчаному дну, и мы, предвкушая удовольствие, прыгали на мелководье. Кромка берега была выгнута, и местами образовывались углубления, заполненные прозрачной, прогретой солнцем водой, в которой иногда плавали мальки. Места эти назывались ваннами, и в них сажали младенцев, которые с превеликим удовольствием бултыхались там. Песок на пляжах был чистый, белый; так приятно было греться на нем после купанья, впитывая всем телом тепло и пропуская сквозь пальцы струящийся песок, в котором попадались крошечные прозрачные завитки раковинок.
Дно берега полого уходило вглубь, плотная поверхность его была покрыта волнистыми рубчиками, как стиральная доска, с помощью которой тогда стирали белье. Но местами дно покрывала глина, и тогда ступни ног погружались в мягкую массу. Иногда со дна реки били родники, в этих местах вода была ледяная, и ее набирали в котелки и чайники, а иногда и в самовары, чтобы вскипятить чай, сварить картошку. Дров для костра по берегу было разбросано множество, и сбором их занималась ребятня.
Ветки, палки, куски коры, береста, высушенные и отбеленные солнцем – все шло в ход. У нас был походный чайник – эмалированный, коричневый, с которым мы долгие годы ездили на острова, а когда их не стало, на левый берег Волги к Красному Яру.
Выйдя из лодки, шли выбирать место для бивуака. Выбирали обычно раскидистый куст, натягивали простынку, чтобы создать тень, стелили скатерть, выкладывали на нее ржаной хлеб; краснощекие, лоснящиеся помидоры – большие, тяжелые; бугорчатые огурчики; пучки лука, покрытые сизым налетом; крупную соль в тряпочке; куски отварного мяса или котлеты. Тут поспевала и сваренная в чайнике картошка в мундире. Чайник же мыли и наполняли водой, чтобы вскипятить чай. И не было ничего вкуснее этой простой пищи, поглощаемой под чистым небом на теплом песке в тени ракитного куста. Вдыхая горьковатый аромат его листвы, запах дымка от костра, мы пили крепкий душистый чай, отдающий этим дымком.
Наверняка в компаниях присутствовала и водочка, но я совершенно не помню никаких эксцессов, связанных с ее употреблением. Весь день люди наслаждались покоем, солнцем, водой. Дети строили замки и крепости из влажного песка, украшая их створками раковин. Перламутр, покрывавший изнутри раковины, переливался нежными оттенками всех цветов. У меня долго хранилась целая коллекция таких ракушек.
А вечером лодки отправлялись с островов в обратный путь. Золотистое солнце тихо опускалось за Симбирскую гору, тень от которой ложилась на тихие речные воды. Лодки тихо скользили по нежному шелку вод под монотонный скрип уключин. С берега доносился ленивый лай собак, чья-то песня. Проходивший пароход поднимал волну, и она, затихая, шла к берегу, качая на своей спине наши лодки. Люди сидели в них умиротворенные, усталые приятной усталостью, довольные проведенным днем и полные счастья, тишины и покоя.
У бортов лодок плескалась вода, казавшаяся особенно теплой по контрасту с вечерней прохладой. Вот и берег. Мы высаживаемся, прыгая, кто в теплую воду, кто на влажный песок, расплачиваемся с лодочником, благодарим его и идем мимо пристаней к лестнице. Нам предстоит преодолеть 675 ступенек, что мы и делаем, отдыхая на площадках со скамьями и любуясь Волгой, водная гладь которой похожа сейчас на тонкий атлас голубого, розового и лилового цвета.
Скоро из-за зубчатой кромки леса поднимется громадная розово-желтая луна и осветит своим волшебным светом этот притихший мир: Волгу, сады, уставший от жары город, лица влюбленных парочек на Венце. Наступит царство ночи…
Окончание (глава «Попов остров») далее.

А.И.Солуянов. Панорама старой Волги (фрагмент).
Журнал «Мономах» 2007-4.

Волга и острова в Симбирске.
Фрагмент карты Симбирска и заволжских слобод, 1900 год. ГАУО.

Д.И.Архангельский. В саду С.С.Рогозина. 1953.
Из альбома «Дмитрий Иванович Архангельский», сост. В.А.Перфилов, Н.Н.Пластов, Ульяновск, 2007 (УОХМ).

«Вид на Волгу и острова во время лесного сплава».
В.Н.Алексеев «На родине Ленина», М.-Л., ГИЗ, 1926.

Вид на Волгу, острова и старый речной порт. 1954 год.
«Из Москвы в Ростов на пароходе» (nashenasledie.livejournal.com).

Пристани на Волге.
Источник: simbirsk-city.ru.

1) Пассажирский дебаркадер в Ульяновске.
«Волга» (путеводитель), изд-во водного транспорта, 1954 год.
См.: https://vk.com/photo-107791040_456240424
2) В речном порту. 1950-ые гг.
Фото О.П.Калашникова, из семейного архива Д.Дураевой.
См.: https://vk.com/photo-107791040_456243840

1) В.И.Харитонова. «Пристань в Ульяновске в 1948 году».
Альбом «Художники родины Ленина. Произведения мастеров искусства г.Ульяновска», Л., «Художник РСФСР», 1971.
См.: https://vk.com/photo-107791040_456242586.
2) Паром «Ульяновск», курсировавший между берегами. 1950-ые гг.
Фото О.П.Калашникова, из семейного архива Д.Дураевой.
См.: https://vk.com/photo-107791040_456243841

Д.И.Архангельский. Вид на Ульяновск с острова Середыш. 1920-ые – 1930-ые г.г.
Источник: ulzapovednik.ru.

Отдых на одном из волжских островов.
Из архива Натальи Львовны Аргуткиной – ok.ru/profile/573129326309