16 февраля исполнилось 125 лет со дня рождения Михаила Николаевича Тухачевского (1893-1937), а 23 февраля – 100-летие официального создания Рабоче-крестьянской Красной армии, в становлении которой Тухачевский сыграл заметную роль. Одногодок Пластова и Маяковского, Тухачевский – один из самых известных и в то же время неизвестных советских полководцев. О его личности спорят историки и публицисты. Мы коснемся отдельных, разрозненных фактов, связавших имя Михаила Николаевича с нашим краем.

В 1918 году Симбирская губерния единственный раз в своей истории стала фронтовой территорией. 28 июня 1918 года командующим 1-й армией Восточного фронта был назначен Тухачевский. Его предшественник на командном посту Александр Игнатьевич Харченко был переведен во 2-ю армию, а в июле переметнулся к белым.

Новому командарму досталась небоеспособная армия, некое сборище людей с оружием, зараженных разгильдяйством и анархией. И Михаил Николаевич начал действовать предельно жестоко. Вот его телеграмма «для сведения и неуклонного исполнения» от 7 июля 1918 года:

«Мною замечено, что приказы и приказания выполняются с запозданиями, а иногда и вовсе не выполняются. Такое положение должно быть немедленно изменено. Я не потерплю небрежного и преступного отношения к службе. Командиров Брянского полка, Петроградского баталиона расстрелять за неисполнение вовремя моего приказа. Такая же участь ожидает Левицкого, командующего Тереньговской колонной, за неподдержание связи. Все обязаны поддерживать связь с начальниками, о всех передвижениях и действиях состава в силе и расположении войск своих и противника обстоятельно доносить. Виновные в неисполнении будут мною безжалостно расстреляны. Солдаты и начальники, кажется, забыли, в каком положении находится республика. Объявляю, что я заставлю исполнять всех свой долг, и не остановлюсь перед расстрелом целых частей поголовно. Приказ прочитать во всех ротах, батареях, сотнях и эскадронах и отрядах. Командир Тухачевский».

Валериан Владимирович Куйбышев, ставший в июле 1918 года политкомиссаром армии, позже напишет, что Тухачевский «на фоне партизанщины был уже по существу представителем нового периода в истории армии. Быть может, поэтому в Первой армии, менее чем где бы то ни было, сказались отрицательные стороны партизанства».

В начале июля 25-летний командарм совместно с 24-летним председателем Симбирского губкома РКП(б) Иосифом Михайловичем Варейкисом приняли принципиальное решение о мобилизации офицеров. Приказ по 1-й армии от 3 июля 1918 года гласил: «Для создания боеспособной армии необходимы опытные руководители, а потому приказываю всем бывшим офицерам, проживающим в Симбирской губернии, немедленно встать под красные знамена вверенной мне армии.

Сегодня 4-го сего июля офицерам, проживающим в городе Симбирске, прибыть к 12 часам в здание кадетского корпуса ко мне.

Не явившиеся будут предаваться военно-полевому суду».

Газета «Известия Симбирского Губернского Совета Рабочих и Крестьянских Депутатов» 9 июля сообщала: «Нам удалось 4 и 5 июля наблюдать призыв офицеров в Симбирск. уездн. воен. комис. Некоторые заявляли, что потомки славных «декабристов» не могут пойти против народа и готовы служить не за страх, а за совесть в рядах Красной армии.

Мы приветствуем эти заявления и от души желаем, чтобы наше офицерство, наконец, сознало, каким идеям оно служило раньше и ради каких освобожденный народ призывает его к себе в настоящее время».

Спустя полгода, получив назначение на Южный фронт, Михаил Тухачевский писал 11 февраля 1919 года Варейкису, оценивая совместные труды: «Открыто говорю, что дело создания 1-й армии и изгнания контрреволюции никогда не могло бы осуществиться, если бы Симбирский комитет партии и Исполком не пришли бы на помощь. Но в том единомыслии с Вами мне было легко работать. […] То, на что мы решились в начале июля, т.е. использование бывших офицеров и общая мобилизация, то же самое было проведено центром лишь в ноябре. Таким образом, товарищ Варейкис, я смотрю на Вашу деятельность и деятельность партии при защите Симбирска как на блестяще выполненную работу, послужившую общегосударственным опытом».

По не подтвержденным документально воспоминаниям, в Симбирске Тухачевский проживал на улице Покровской, в одном из трех домов на усадьбе бывшего гласного городской думы нотариуса Василия Александровича Цимбалина. Это домовладение находилось ниже нынешнего административного корпуса УлГУ на улице Льва Толстого. Большую же часть времени Тухачевский проводил в Инзе. С этого крупного железнодорожного узла удобнее было осуществлять руководство Симбирской, Инзенской и Пензенской дивизиями. К тому же там было недалеко и до родной Пензенской губернии. Младшая сестра Ольга вспоминала: «[…] Начались наши поездки к Михаилу. Мама ездила к нему в Инзу. Вернувшись, она рассказала нам об опасности расстрела, которая нависла над ним в момент измены Муравьева. Гордилась мужеством сына, восхищалась уважением, каким он пользуется у своих товарищей по службе. Мы слушали мать с замиранием сердца. Ведь это же был наш родной Миша. Потом Михаил Николаевич вызывал к себе по очереди и нас – сестер».

Упомянутая «опасность расстрела» – события 10-11 июля 1918 года, когда главком Восточного фронта Михаил Артемьевич Муравьев, прибыв на пароходе «Межень» в Симбирск, объявил о мире с чехами и об объявлении войны немцам. Вот как описывал события Муравьевского мятежа по горячим следам сам Тухачевский: «Симбирский исполком, я и начдив Симбирской [Гай] были вызваны им на пароход для совещания о предстоящей операции в Самаре. Когда я приехал на пристань, то был неожиданно арестован. Исполком, к счастью, опоздал (его автомобиль был занят), и Муравьев, не дожидаясь его, уехал на вокзал Симбирск I, где стоял дивизион броневых автомобилей. Он произнес зажигательную речь, причем пустил провокационную ложь, будто бы я хотел расстрелять Беретти – командира дивизиона. Вся команда перешла на его сторону и хотела меня тут же расстрелять […].

Когда Муравьев с броневиками уехал к Совету, […] я остался арестованный в одном из вагонов команды броневиков, окруженный часовыми и немногими красноармейцами. Когда среди них улеглось первое возбуждение, я начал агитацию против Муравьева. На вопрос одного из них, за что я арестован, – я ответил: «За то, что большевик». Это произвело сильное впечатление, так как почти все они были большевики».

Вскоре губкому и губисполкому под руководством Варейкиса удалось ликвидировать мятеж, Муравьев при аресте был убит. Но мятеж нанес страшный удар по духу войск: «Всюду солдаты видели измену, продажу, обходы и пр.». Тухачевский телеграфировал в Наркомат по военным делам: «Сейчас налаживаю дело наново и надеюсь, что без Муравьева дела пойдут иначе».

Однако 22 июля Симбирск пришлось оставить. Первая попытка отбить его в августе не увенчалась успехом. Но благодаря усилиям командарма и губернских властей 1-я армия «через полтора месяца выросла в стройное здание и отвоевала себе блестяще Симбирск». Накануне штурма города, 11 сентября 1918 года, Михаил Тухачевский издал приказ, где, в частности, говорилось: «1. При взятии г. Симбирска мы можем встретиться с уличным боем. Такой вид боя требует стойких и дисциплинированных войск, с твердым начальником во главе.

2. Поэтому командиры всех полков обязаны принять меры, чтобы их полки не ворвались в город в беспорядке. […]

[…] 5. При входе в город командир полка выставляет сильную заставу с пулеметами […]. Это единственный способ – не допускать в город мародеров и грабителей». Как известно, бравшая Симбирск 24-я Железная дивизия под командованием Гая Дмитриевича Гая одной из первых в Красной армии удостоилась награды – Почетного Красного знамени ВЦИК.

Потом были взяты Мелекесс, Сызрань, Самара… Давая 15 октября 1918 года интервью корреспонденту РОСТА, Михаил Николаевич отмечал: «Когда в конце июня я стал командующим 1-й армией, она была в разложенном состоянии. Теперь это дисциплинированная армия, которая может делать какие угодно переходы и маневры. Я убежден, что при хорошем управлении, хороших штабах и хороших политических силах мы сможем создать большую армию, способную на великие подвиги».

29 сентября 1933 года «в ознаменование 15-й годовщины взятия города Ульяновска от чехословаков» улица Старо-Инвалидная на Тутях (недалеко от того места, где 10 июля 1918 года Михаила Николаевича чуть не расстреляли) была переименована в улицу Тухачевского. Название просуществовало менее четырех лет. В день вынесения смертного приговора по «делу маршала Тухачевского» 11 июня 1937 года президиум горсовета срочно вернул улице старое название (с 1948 года улица Южная). В годы репрессий были уничтожены и многие соратники Тухачевского по Симбирску, в том числе Варейкис и Гай. В местном краеведении их имена либо замалчивались, либо очернялись. Например, в книжке 1951 года «Симбирск в годы Гражданской войны» можно встретить такой пассаж: «[…] Командующий Первой армией Тухачевский, разоблаченный впоследствии враг народа, вредительски бездействовал». Все заслуги в создании 1-й армии, ликвидации Муравьевского мятежа и взятии Симбирска приписывались Куйбышеву, который «успел» умереть до 1937 года…

После реабилитации Михаила Николаевича в 1957 году его имя стало возвращаться в историческую память ульяновцев. 5 сентября 1963 года, накануне 45-летия освобождения Симбирска, улица Слободская в Ленинском районе города получила имя Тухачевского. В 1969 году ульяновский художник Анатолий Иванович Дягилев написал одну из лучших своих работ «Командарм Тухачевский». Облик командарма живописец создавал, опираясь на известное фото Михаила Николаевича в буденовке. Однако этот снимок относится уже к 1920 году, когда Тухачевский командовал Кавказским фронтом. Фотографии легендарного командарма, сделанные в Симбирске, к сожалению, в краеведении неизвестны…

Антон Шабалкин,
ведущий архивист Государственного архива Ульяновской области