«Симбирские губернские ведомости» от 29 апреля 1869 г., № 32 (из рубрики «Симбирская хроника»)
Святая неделя прошла весьма тихо в нашем городе. Общественных удовольствий, за исключением клубов, у нас покуда нет, простой же народ наш начинает уже видимо отвыкать от балаганных зрелищ, качелей и других простонародных развлечений, бывших в прежние годы в дни торжественных праздников. Как весьма отрадное явление мы заметили, что самое пьянство в народе начинает заметно уменьшаться в здешней местности; таковые же слухи мы получили и из уездов…
Погода на Святой неделе стояла у нас дурная, дул постоянно сильный ветер, наделавший много повреждений судам на Волге, и только в последние дни небо немного прояснилось. Пароходное сообщение по Волге вполне уже восстановилось.
***
Из поучения, сказанного Симбирским Кафедральным протоиереем Павлом Охотиным в Симбирском Спасском девичьем монастыре на третий день Пасхи, когда в Святой обители сей по древнему обычаю совершается празднество чудотворной иконы Иверской Божьей Матери
(«Симбирские губернские ведомости» от 6 мая 1869 г., № 34)
…Как прилично в один из первых дней светоносного праздника Пасхи торжественное, молитвенное воспоминание той святой радости, которую ощущала Матерь Божия при первой вести о воскресении Сына своего и Бога! …
Истинная радость не там, где шум, свет, молва житейская, нет, это – радость суетная. Истинная, духовная радость чаще чувствуется в тиши, в уединении, даже в тесноте и лишениях. … Посмотрите, куда чаще и в радости, и в скорбях обращаются люди, даже самые легкомысленные? Под мирный кров, под благодатную сень святых обителей, и тем ясно указуют, где можно найти источник утешения и истинной духовной радости…
***
Алексей Васильевич Ястребов
Из «ВОСПОМИНАНИЙ О ДЕТСКИХ И ЮНОШЕСКИХ ГОДАХ ЖИЗНИ В СИМБИРСКЕ»
…Совершенно иначе [по сравнению с Рождеством] была обставлена Пасха – весенний, радостный праздник. Этот праздник не мог не запомниться: так ярко и красочно он обставлялся. В пасхальный вечер не спали все: только маленьких детей уже не будили. Все городские церкви были ярко и красиво иллюминированы разноцветными фонариками – в них вставлялись свечи. Ровно в полночь начиналась пасхальная заутреня, и пока она продолжалась, на улицах пускали ракеты. А около церковных окон зажигали бенгальские огни, придававшие зданию внутри какую-то фантастическую окраску.
В домовых церквах, находившихся непосредственно в зданиях заведений, молодёжь в большинстве случаев предпочитала прогуливаться по коридорам, чем слушать заутреню. Этот момент был необычайно удобен для свиданий, разговоров отнюдь не на душеспасительные темы и даже для объяснений в любви, тем более что в этот день всем разрешалось целоваться открыто («христосоваться»), чем молодёжь, разумеется, пользовалась в полную меру. Надо заметить, что от этой пасхальной ночи всегда оставались весьма сильное впечатление: море огней повсюду, весёлые мотивы исполнявшихся в церквах песнопений, нарядные одежды публики (обычно в светлых тонах), красочные облачения священнослужителей – всё это способствовало тому, что у людей в эти часы создавалось жизнерадостное настроение…
…Весной, в первую неделю после Пасхи, массы горожан симбирских отправлялись обыкновенно в церковь при городском кладбище. Это был ежегодный день поминовения усопших. Церковь эта, очень маленькая, в другие времена года не привлекала обычно к себе массы верующих. Но в этот весенний день она была как бы в центре внимания симбирян. Большею частью в этот день бывала хорошая погода. Жители Симбирска в день поминовения шли на кладбище, как на прогулку. И действительно, там было немало живописных уголков. И молодёжь, конечно, больше всего думающая о жизни, а не о смерти, по-своему проводила этот, собственно говоря, траурный день, так не вяжущийся с весенним обновлением природы…
***
В 1998 году в журнале «Огонек» (№ 15) были опубликованы отрывки из записок симбирской гимназистки Тани Рудневой, хранящихся в рижской семье Александровых. Она родилась в 1898 году; в 1910-м ее отец, действительный статский советник Николай Иванович Руднев, был переведен в Симбирск на должность управляющего контрольной палатой. Здесь прошли гимназические годы Тани. Записки обрываются на событиях 1914 года. В ее воспоминаниях о Пасхе нет никаких упоминаний конкретных мест, дат и имен людей. Но несомненно, что большая часть описанного относится именно к Симбирску, где жила тогда семья Рудневых.
***
…Праздник Пасхи из года в год отмечался в нашей памяти. Помню с самых малых лет в Страстной четверг хождения в церковь на Двенадцать Евангелий. Само по себе стояние в церкви с монотонным чтением молитв и заунывными великопостными песнопениями казалось скучно – до тех пор, пока не стало понятно внутреннее содержание службы. Но с каким удовольствием и гордостью держали мы зажженные свечи в руках и как стремились донести огонек домой, твердо веря, что донесшему горящую свечу до дому будет особенная удача весь год!..
Затем шли приготовления к празднику. В пятницу – окраска яиц: ряд стаканов с красками, большая кастрюля со сваренными вкрутую яйцами, на подносе все растущая горка яиц всех цветов, …и каждый из нас наперебой стремится выкрасить яиц как можно больше, разнообразнее и красивее. Во всем доме идет горячая работа – чистятся изюм, миндаль (обданный кипятком, он стреляет во все углы белыми ядрами, а коричневая сморщенная шкурка остается в руках); протирается нежно пахнущий творог через сито для сырной пасхи; взбиваются с сахаром десятки яиц в аппетитную кремовую пену; толчется ваниль, корица.
В субботу весь дом полон аромата пекущихся в русской печи высоких стройных баб с черной верхушкой (потом она покрывалась глазурью и засыпалась мелкими пестрыми конфетами), украшенных крестами из миндаля и изюма; румяных круглых куличей и бесчисленных мазурок – ореховых, миндальных, бисквитных, песочных. К этим запахам сдобного теста примешивается аромат жарящихся кур, уток, белоснежной жирной индейки и громадного окорока, пекущегося в оболочке из ржаного теста.
Наступает вечер. Во всех комнатах особенно праздничная чистота. Горят перед иконами разноцветные огни лампадок. Нас рано укладывают спать.
Пока мы были малы, нас с братьями будили часа в два ночи на разговенье, а когда подросли, стали будить часов в 11 вечера. Не хочется вставать с нагретой постели! Но встаешь, умываешься наскоро, надеваешь нарядное платье, в косы вплетаются цветные широкие ленты, и идешь в церковь. В церковь шли чаще всего только с папой – мама даже при наличии горничной и кухарки за день так уставала, что ждала нашего возвращения дома у накрытого стола.
Улицы темны, ночь полна запаха талого снега и сырой земли, в ней разлита та особенная насторожившаяся тишина и грусть, которая чувствуется ранней весной. По улицам снует народ, кажется, что никто не спит в эту особенную ночь, а над городом со всех сторон несется благовест – тоже особенный, не похожий на медленный унылый звон Великого поста.
Эта радость, бодрость быстрого говора колоколов создает и в наших сердцах радостное чувство, и уже не хочется спать. Церковь полна разноцветной, нарядной толпой, но в ней еще темно, только свечи горят вокруг плащаницы и возле образов. Вот уносят плащаницу и алтарь, готовят кресты и хоругви для крестного хода… И для нас, остающихся в ожидании в полупустой от ушедшего с крестным ходом народа церкви, всегда неожиданно и ново пение на паперти «Христос Воскресе!». Под эти радостные молитвы церковь заполняется народом, вспыхивают люстры, лампады, свечи; весь клир в блестящих белых одеждах. У всех радостные лица, все целуются друг с другом и на приветствие священника «Христос Воскрес!» отвечают хором: «Воистину Воскрес!».
А дома нас ожидает стол, накрытый белоснежной скатертью. Кипит на нем блестящий самовар. И ряд бутылок посередине окружен вкусными вещами: бабы, куличи, мазурки, окорок – румяный, исходящий соком; сырная пасха, вынутая из формы, возвышается снежной пирамидой. И пестрые яйца в тарелках с зеленью. За неделю до Пасхи на тарелки насыпался слой земли, и сеялись семена овса или ячменя. К Пасхе получались прелестные бархатно-зеленые корзиночки, куда укладывались яйца.
Христосуемся с мамой, папой, бабушкой, прислугой. Получаем подарки в виде яиц разной величины – шоколадные, сахарные и деревянные – в них игрушки. Затем садимся за стол. Помню, Кока [Николай, младший брат Тани], совсем еще малыш, разбуженный к разговенам, выпив красного вина и расцеловавшись со всеми, вздумал похристосоваться с самоваром, и губки его вздулись пузырями. Ложились спать мы уже на рассвете, когда по бледно-зеленому, чуть розовеющему на востоке небу вырисовывался серп зеркальной ущербной луны.
Три дня на Пасхе не готовился обед, чему мы, дети, были очень рады. Стол все время стоял накрытый, а куличей и баб напекалось столько, что они черствели и из них сушились сухари. Как вкусны были эти румяные сдобные сухарики с поджаренными в них миндалем и изюмом – на завтрак к кофе со сливками или к вечернему чаю!
Любили мы и другие праздники. Троицу, когда все комнаты убирались березками и цветами, а пол посыпался душистым аиром. Нарядные, все в белом, мы шли в церковь, тоже зеленую и душистую, и слушали, коленопреклоненные, чудесные молитвы – две за живых и одну за умерших. На четвертой крестопоклонной неделе Великого поста у нас в доме подавались кресты из теста к чаю, а 8 марта – «жаворонки» с изюминками вместо глаз, в знак того, что уже идет весна и возвращаются птицы. В «жаворонки» запекались серебряные и медные монетки разного достоинства, но были и «пустые» – с замиранием сердца мы их разламывали. Я была счастливой, мне всегда доставалась самая крупная монетка, на что сердились мальчики.
Бабушка церкви посещать не могла, поэтому, выученные папой, на Рождество и Пасху мы пели у нее в комнате у образа с лампадкой «Рождество твое, Христе Боже наш» или «Христос Воскресе из мертвых» и получали за это от взрослых мелкие монетки.
Годы шли, мы росли, изменялись воззрения, желания, настроения… Возрастало и падало религиозное содержание праздников, но их картинность и особенное чувство праздника навсегда запечатлелось в душе…

 

Авторская открытка Б.В.Зворыкина
Авторская открытка П.П.Иванова
Авторская открытка П.П.Иванова
Авторская открытка П.П.Иванова
Авторская открытка Б.В.Зворыкина
Авторские открытки Б.В.Зворыкина
Авторские открытки Б.В.Зворыкина
Авторские открытки Б.В.Зворыкина
Авторские открытки Б.В.Зворыкина
Т.И.Щеголева. «Знамение сонному городу». 2003.