|
Алексей Васильевич Ястребов – ульяновский педагог, знаток музыки и театра, уже на закате жизни внесший неоценимый вклад в наше краеведение – родился 8 (20 по н.с.) августа 1886 года в Ставрополе на Волге. Через несколько недель Ястребовы приехали в Симбирск, по месту службы главы семьи. Его отец, Василий Александрович, окончил Самарскую духовную семинарию и Казанскую духовную академию, получил степень кандидата богословия. Работал над магистерской диссертацией, после чего мог стать профессором академии. Но эта работа так и не была окончена. Как писал Алексей Васильевич, сыграли роль и «обывательщина», и «исконное зло», погубившее многих талантливых людей – «возлияние Бахусу». Василий Александрович был женат на дочери купца Семена Ивановича Зеленкова – владельца большого бакалейного магазина и доходных домов, гласного городской думы. У Зеленкова было три дочери; супругой педагога Ястребова стала Анна. Неудивительно, что в воспоминаниях А.В.Ястребова подробно рассказывается о быте и нравах семьи Зеленковых – ему все это было знакомо с детства. Но о своем родстве с купеческой фамилией он не упоминал: не то было время для подобных откровений. Впрочем, о себе он в воспоминаниях вообще почти не писал. Похоронен Алексей Васильевич в фамильном склепе Зеленковых на Воскресенском кладбище. Людмила Алексеевна Каляева, дочь А.В.Ястребова, рассказывала, что Анна Семеновна «…в приданое получила дома по улице Московской – три или четыре дома. После революции два домика в глубине двора достались детям – Ольге, Алексею и Антонине. Отец прожил в этом доме до самой смерти» («Симбирский курьер», 17.08.1991). Ныне бывшая усадьба А.С.Ястребовой – дом № 108 по улице Ленина, перестроенный в 1910 г. по проекту П.И.Курочкина. Конечно, Алексей Васильевич, выросший на Московской улице, хорошо знал многих ее обитателей. Алексей окончил Симбирскую духовную семинарию и поступил на факультет русского языка и литературы Петербургского историко-филологического института. Окончив институт с отличием, работал учителем в Екатеринбурге. Его с детства тянуло в странствия. Ястребов путешествовал по Волге, объехал Кавказ, Крым, Украину. В 1914 г. с коллегами отправился в поездку по Европе. В Цюрихе их застала начавшаяся Первая мировая война. Был долгий путь домой через нейтральные страны. Вскоре после революции Ястребов вернулся в Симбирск. Преподавал в школах, училищах, на рабфаке. Об этой работе в 1920-1930-х гг. тоже написано в его воспоминаниях. Алексей Васильевич был дважды женат: овдовел в 1927 г., оставшись с двухлетним сыном Сережей. Во втором браке родилась дочь Людмила. Много лет А.В.Ястребов был преподавателем Ульяновского педагогического института. Часто публиковался в местных газетах. В 1960-х гг., на восьмом десятке лет, А.В.Ястребов ушел на заслуженный отдых. И тогда открылась новая страница его жизни. С.Л.Сытин писал: «Совершилось еще одно прекрасное превращение: старый, очень старый учитель оказался поистине молодым краеведом. Мы встретились с ним случайно осенью 1966 года… И, наверное, написал бы еще много – столько довелось повидать за свою долгую жизнь! Но на эту работу судьба отвела ему слишком мало времени. 11 июня 1969 года Алексея Васильевича Ястребова не стало. В документах группы имеются воспоминания А.В.Ястребова о жизни в Симбирске: https://vk.com/doc-107791040_456416234 Несмотря на довольно большой объем, это лишь малая часть его мемуаров. Рукописные и машинописные тексты воспоминаний Алексея Васильевича хранятся в областном архиве и во Дворце книги. Сегодня хотелось бы привести отрывки (увы, с очень большими сокращениями) из воспоминаний А.В.Ястребова о Московской улице в Симбирске на рубеже XIX – XX веков, улице его детства и юности. Придирчивый читатель отыщет в них отдельные неточности и пробелы. Неудивительно: столько лет прошло. Но немного найдется и профессиональных историков, которые оставили бы столь подробное жизнеописание былого города и населявших его людей, так живо смогли передать дух старого Симбирска. А отступления от темы, «боковые линии» рассказа лишь добавляют ему занимательности. А.В.Ястребов Московская улица мне была знакома в разной мере в те далекие годы. Может быть, это объясняется тем обстоятельством, что нижняя часть этой улицы, начиная от Анненковского переулка (ул. Железной дивизии) и до реки Свияги, посещалась нами преимущественно в летнее время, когда мы всей семьей ходили купаться на Свиягу или кататься на лодке. Знакомых в нижней части Московской улицы у нас в те годы не было… Здание, которое в наше время занимает сельскохозяйственный институт, до революции было предоставлено губернским Казенной и Контрольной палатам. То крыло здания, которое обращено к Соборной площади, занимало Государственное казначейство, ведавшее денежными делами. … При казначействе была сберегательная касса, которая особенно хорошо была нам знакома в детскую пору. Ниже зимнего собора, если идти по Московской улице, приходились два 2-этажных каменных здания – справа был пансион мужской гимназии, а слева находилось гимназическое общежитие, которое занимало здание гораздо меньшее, чем пансион. Теперь это здание уже не существует, оно снесено в связи с реконструкцией драматического театра. Именно на здании гимназического общежития была прикреплена мемориальная доска, свидетельствующая о том, что на этом месте находился в Симбирске Емельян Пугачев… В пансионе жили гимназисты, воспитывавшиеся на казенный счет, а в общежитии иногородние гимназисты помещались за определенную плату. … В пансионе за порядком следил надзиратель по кличке Трешка, который был настоящим Шерлоком Холмсом. Он все вынюхивал, был в курсе всяких, даже интимных дел пансионеров и обо всем докладывал начальству. В те годы… было широко известно сатирическое стихотворение неизвестного автора, в котором был осмеян пансионный надзиратель – сыщик и подхалим: …На этой улице жила наша семья. Вполне естественно, мои детские и юношеские впечатления были тесно связаны именно с Московской улицей. Наш дом, по всей вероятности, когда-то принадлежал богатым людям. Во дворе имелись просторные каретники и вместительные сеновалы. У нас никаких лошадей не было, поэтому каретники и сеновалы использовались как складочные помещения для вещей, вышедших из употребления. Мы часто лазили там играть… У симбирских мальчишек в летние месяцы было и другое, не менее любимое занятие. Они изготовляли из бумаги змея, для придания устойчивости склеивали крест-накрест тонкими дранками, привязывали мочальный хвост – и змей готов. Выбрав ветреную, но не бурную погоду, запускали змея. Чем больше было ниток, тем дальше улетал змей. Иногда он начинал кружиться и тогда обычно опускался, где придется: на деревья, крыши, телеграфные провода. В этом случае выручить змея был невозможно. Если змей был сделан хорошо, из красивой бумаги, то в полете выглядел очень эффектно. Иногда к змею приделывали трещотку, и она в воздухе издавала различные звуки… Весной, когда снег растает и земля просохнет, любимым занятием симбирских мальчишек была игра в козны-кости, которые брались из ног забитых животных. Эти козны расставлялись где-нибудь во дворе на ровном месте, а иногда и на тротуарах. Победителем считался тот, кто выбьет из строя наибольшее количество козен, для чего устраивались битки, большей частью те же козны, которые утяжелялись оловом. К сожалению, игра в козны порождала нездоровый азарт. Отсюда возникали кражи денег у родителей со всеми неприятными последствиями… Наш дом по Московской улице часто менял нумерацию. Мне удалось установить, что нумерация домов в нашем городе была введена в самом конце XIX века. До этого граждане нашего города, отправляя письма, указывали на почтовом конверте улицу и фамилию домовладельца… На моей памяти наш дом несколько раз менял свою нумерацию. Сначала он значился под № 70, потом под № 70а, 70б, 76 и, наконец, ему был присвоен № 84 (ныне № 108). … В доме было две изолированных квартиры. В одной из них жили мы, а другую занимала наша бабушка со стороны отца с двумя дочерьми и маленькими внучками… Флигель во дворе занимали квартиранты. Их было много, но наиболее отчетливо мне запомнилась семья Карахьян. Сам Карахьян занимал какую-то крупную должность в губернском акцизном управлении. Ему было не более 35 лет. Жена у Карахьяна была русская – Евгения Васильевна, приятная во всех отношениях дама лет 28-29. У них был сын, дошкольник лет 6-7, Володя. Хотя я был в то время еще подростком, я видел, что Евгения Васильевна отнюдь не была примерной женой и матерью. Все заботы по дому она переложила на домработницу, которая и за сыном ее ухаживала больше, чем сама мать. Утром хозяйка вставала поздно, делала распоряжения прислуге и исчезала. Пока муж был на работе, она ездила по магазинам, портнихам, гостям, но возвращалась домой своевременно. А когда он уезжал в командировку, жена устраивала себе сплошной праздник: то дома принимала гостей, то ездила в гости. Бывали случаи, когда она не ночевала дома. А домработница тоже не теряла времени даром. Только хозяйка уедет куда-нибудь, к прислуге является кум-пожарный, благо пожарная часть была недалеко от нашего дома… Карахьяну в конце концов стало все известно. Как-то случилось, что он вернулся домой из командировки ранее намеченного срока. Жены дома не оказалось, сын был грязный и голодный, а у прислуги был в гостях кум-пожарный, которого Карахьян сейчас же выгнал из дома. Евгения Васильевна, не зная, что муж уже дома, вернулась на следующий день, веселая, распевая модную тогда арию. Вот тут-то и произошел скандал. Карахьян ругал жену и в конце концов кинулся на нее с ножом. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы Евгении Васильевне не удалось призвать в свидетели кого-то из своих знакомых… Окончание далее 
|
|
Цитирование информационных материалов, размещенных в ИА "Улпресса" без получения предварительного разрешения допустимо при условии обязательного указания на источник цитирования: приведение ссылки — в печатных материалах, гиперссылки на cайт ulpressa.ru — в сети Интернет. Ссылка на источник или гиперссылка должны располагаться в начале текстового материала.
