Прежде всего, хотелось бы принести извинения за нерегулярность публикаций. К сожалению, непростая для всех нас ситуация вносит свои коррективы. Даже на то, чтобы просто осмыслить ее, потребовалось некоторое время. Планы были (и остаются) обширные. Но для написания любой полноценной статьи из числа задуманных необходима работа с источниками в библиотеке, архиве и т.д., что сейчас по понятным причинам невозможно. Все же совсем приостановить деятельность группы полагаю неправильным и несправедливым. И самому в период временного «домоседства» требуется осмысленное занятие, и у читателей, вероятно, появилось больше времени. Буду рад, если предлагаемые материалы помогут занять хоть небольшую его часть с интересом и пользой. Здоровья Вам и терпения! Сергей Падерин Осень 1928 года. Ярмарка в Ульяновске. Ей, конечно, далеко до знаменитых симбирских ярмарок – Сборной (конец февраля – начало марта), Казанской в июле и «На Ивана Постного» в августе, но размах присутствует. НЭП еще не отменен окончательно. Он доживает последние дни, но мелкого частника, кустаря, зажиточного крестьянина пока не слишком прижимают. Уже через несколько лет, в начале 1930-х, местная власть будет предпринимать огромные усилия по организации других – колхозных – ярмарок. Старую, привычную форму попытаются наполнить новым содержанием: вытеснить с ярмарки частника, сделать ее местом торговли продукцией колхозов и государственных предприятий. Результат оказался не слишком удачным: https://vk.com/brandergofer?w=wall-107791040_1504/all А пока – шумит ярмарка, многоголосый людской гул перекрывают звуки гармони, огромными волчками вертятся разноцветные карусели… НА ЯРМАРКЕ. ЗАРИСОВКИ НА ХОДУ Повседневно скучный Ульяновск в эти дни заметно оживился. Осеннее торжище заманило в город сотни новых ларьков с вяземскими пряниками, с кустарными игрушками и главное – с огромным количеством крестьянских рысаков и рабочих лошадей. В эти дни площадь загудела прибоем людских голосов, тысячи тележных оглобель уткнулись в небо, как мачты иноземных кораблей, прибывших в нашу гавань за грузом. Карусели и качели заняли свое почетное место. Без них – нельзя. Без них ярмарка имела бы сухое, расчетливое, коммерческое лицо, и элемент народного празднества в ней бы отсутствовал. В самом центре торговых палаток прилепился к земле разноцветный квадратик – будки сберкассы. Ярмарочная публика чрезвычайно разношерстна, но ее можно разбить по «частям». Главный состав ее – крестьяне. Потрудившись над землей и скопив немного денег, они прибыли на ярмарку и, основательно прощупывая каждый товар – с надобностью и без надобности, деловито прицениваются. Многие из них по случаю удачной купли-продажи уже успели раздавить «могарыч» и, обедая в дешевых харчевнях, недоумевают: У крестьян своя ярмарка – конская. Вся огромная площадь, занятая крестьянскими подводами, разбита на «ячейки». В каждой «ячейке» есть объект усиленного внимания – кровный или полукровный рысак. Рысаки, полукровки, жеребята испуганно поводят глазами, когда их ощупывают, смотрят им в зубы, проминают. Их судьбы зависят от мнения сторон, которые тут же открывают прения «за» и «против». Результат прений – результат купли-продажи. Следующий по количеству состав публики – городские жители. Они, вкупе с чадами и домочадцами, полонили палатки с игрушками. Визжат оловянные петушки, бухают деревянные пистолеты. Отцы и матери с деловитой расчетливостью выбирают безделушки, ориентируясь на их прочность. И масса пестрых красочных игрушек остаются вожделением мелковозрастных карапузов. – Вот американский «фордзон»: до Америки едет бегом, а оттуда пешком, – остроумничает продавец жестяных колясочек. Ребятишки слушают его с вниманием и завистью. Толпа гудит, смеется. Сквозь этот шум просачиваются визги гармоники, буханье барабанов… Вертящиеся конуса каруселей сверкают стекляшками. Расписные коробки «чертовых колес» стремительно взлетают вверх и так же стремительно падают вниз. И, наконец, последняя масть – это «бубновые козыри», городская хулиганствующая молодежь. Накупив китайских бумажных шариков на резинках, они ходят по ярмарке, толкают прохожих, щиплют девушек и т.д. Милиция же в таких случаях чрезвычайно спокойна и невосприимчива. Так с утра до вечера гудит огромная площадь, ворочается как муравейник до первых милицейских трельных свистков, до спуска флага. А утром опять: «Флаг поднят – ярмарка открыта» Л.Е.Н. P.S. Не так просто проиллюстрировать эту тему. Поэтому, во-первых, не все фотографии и репродукции относятся к описываемому периоду, а во-вторых, некоторые из них изображают не ярмарку, а базар, что далеко не одно и то же.
|
|
|
Клоун
Поэтому ярмарки сейчас называются “Губернаторская”, “Морозовская”, т.к. они возобновлены по личному указанию губернатора?
Ярмарки Горччева, Шаманова назывались просто – Ярмарки.
Суровый мужык!
Уж и не знаю, почему с таким восторгом и слащавым причмокиванием пишут про Симбирск сто лет назад. Это был малюсенький грязный город, вместо асфальта – раскисшие дороги и лишь кое-где булыжная мостовая. Антисанитария на рынках, грязные общие туалеты, крысы… Мерзость! Совсем недавно таким же был, например, рынок на пересечении Рябикова и Камышенской. Сейчас там – торговый центр. Кто-нибудь жалеет о потерянной грязи? Вряд ли. Но все равно через 50 лет найдется “романтик”, который станет горевать об утерянной “самобытной старине”… начнет рисовать Дальнее Засвияжье в лубочных красках, как на картинах Кустодиева. А на самом деле здесь до 70-х годов 20-го века с одной стороны было чистое поле, которое вело к аэропорту и дальше. А с другой стороны улицы Рябикова – деревня и та же грязь повсюду.
Ну это всё к … матери!!!
Юрий
Зачот! Всё время находятся какие-то удивительные людишки, которым этот губернский Симбирск спать по ночам не даёт. Хотели бы туда всех за собой утащить.
Юрий
Автору уважуха! Иллюстрации зачотные!
Юрий
Архангельский это золотая коллекция нашего края. Не берусь судить о качестве его работ с точки зрения искусства, но для региональной истории его наследие трудно переоценить. Его картины это образы прошлого нашего города, того, что ушло навсегда.