Почему разрабатывать генплан Ульяновска доверили красноярскому институту, какие главные моменты предстоит проработать специалистам, как удаётся найти общий язык с достаточно консервативным местным архитектурным сообществом, что делать с ветшающими деревянными домами в центре города, почему в плане благоустройства Ульяновск уступает райцентрам – на эти и многие другие вопросы в интервью Улпрессе ответила помощник губернатора по архитектуре и градостроительству Ольга Мельникова. Она рассказала, почему не продвигается проект по “освоению” освобождённого завода “Контактор”, есть ли шанс у региона получить миллиардное финансирование на набережную от Президентского моста до Тухачевского и какой туристический код Ульяновска нужно транслировать федералам.

— Разработчик нового генплана и правил землепользования и застройки Ульяновска — «Красноярскгражданпроект». Сможет ли иногородний институт прочувствовать, как надо, наш город и сделать достойный продукт?

— Я, как человек иногородний, скажу, что это точно не плохо. В Ульяновске нет организации, которая бы потянула такую работу. Это должен быть институт со своими или привлекаемыми транспортниками, «природниками», инженерами, специалистами, работающими с разделом ГО и ЧС, и так далее. Несколько лет назад «Красноярскгражданпроект» разработал и утвердил генплан для Красноярска. Проблемы у нас очень схожие, и это важно.

Второй момент — подрядчики работают не «из Красноярска для Ульяновска». Специалисты института уже приезжали сюда, собрали огромный пул исходной информации.

Не хочу обидеть проектировщиков, которые работали в 2007 году над генпланом Ульяновска, но в нем содержится очень много непрофессиональных вещей. Изменения в документ должны вноситься намного реже, потому что Генплан — это «крупные мазки». В существующем же сегодня варианте обозначены даже тропинки. Должно быть разделение города на сетку, с уточнением, что в этом квартале – жилая зона, здесь — парк, там — индустриальная зона. Обозначать нужно только городские магистрали, без мелких улиц.

— То есть прежние разработчики, получается, были некомпетентными?

— Я не могу сказать точно: возможно, им поставили такую задачу, ведь все работают в рамках ТЗ. Но если вы посмотрите генпланы передовых городов, то не найдете там подробно прописанных функциональных зон. А обозначенных тропинок и вовсе нет даже в условных обозначениях к генплану. Именно поэтому многие горожане, которые хотят что-то изменить,  получают в Горархитектуре отказ, потому что «нельзя, это документ».

— Не составили ли ТЗ к нашему генплану  именно так, чтобы победил «Красноярскгражданпроект»?

— Нет. Техзадание на такие работы имеет достаточно общий характер. Генплан, независимо от специфики каждого города, это правовой документ, решающий определенные задачи: вопросы, связанные с развитием жилья, промзон, инфраструктуры и так далее.

Наоборот, мы усложнили ТЗ, добавили много «нашего».

— Например?

— Необходимость принять в расчет федеральные земли, которые на сегодняшний день не переданы, но это произойдет в перспективе. К примеру, Арсенал — этой территории нужен большой план развития. В нашем генплане заложена перспектива на 20 лет, то есть, до 2045 года.

Многие ошибочно думают: у нас есть нарезанные определенным образом участки, поэтому и в генплане должна появиться такая зона. Нет, не должна. Таким образом генплан должен обходить только зоны ООПТ, если они не хотят увеличиваться, урезы воды — то есть то, что закреплено природным, водоохранным законодательством. Кадастровые участки могут и должны являться ориентиром, но не формируя отдельную функциональную зону.

Также мы поставили задачу принять в расчет выделяемые участки для многодетных семей, большую проблему с административно-территориальным устройством Ульяновска. В нынешнем генплане прерывается граница города. Городской округ включает Ульяновск и 31 населенный пункт — они расположены и в самом городе, и частично в нем. Такого, что четкие границы просто не установлены, быть не должно.

Еще одна история, в которой у нас много общего с Красноярском — лесной фонд. В границах города он быть не может, но в Ульяновске есть. Это проблема, которая решается трехсторонними отношениями между минимущества, региональным минприроды и Рослесхозом. Мы уже составили проект дорожной карты, чтобы отработать — где-то в городе есть лесные поселки, а где-то – граница леса.

Но у нас есть и очень специфическая история.

— Какая именно?

— Русло Свияги. Как оно выглядит в генплане, и как идет в реальности — большая разница. Это означает, что вся прибрежная часть зафиксирована неправильно. Есть вещи, которые должны меняться, но мы не можем перевернуть всю Свиягу. Тот же проект по спрямлению русла может случиться, а может и нет – федералы могут не подтвердить финансирование. И получится, что две трети реки в Засвияжье и Железнодорожном районе — это просто гипотеза.

К слову, то, что генплан в свое время не был оцифрован, привело к большим изменениям сегодня. Люди накладывают кадастровую карту, которую сделал инженер, на генплан, который рисовал в 2007 году разработчик, не видят много общего и требуют внесения изменений, потому что им не узаконивают объект.

— Как бы вы оценили уровень сообщества архитектурных экспертов в Ульяновске? У вас есть синергия с молодыми бюро, например, «Простором», с которыми налажен диалог. Получается, они имеют достаточно высокий экспертный уровень, чтобы со своими дизайн-проектами набрать высокие баллы на конкурсах и получить финансирование проектов?

— «Простор» — не единственные, кто разрабатывает проекты. Проект для Новоульяновска мы – я и пять моих помощников – разрабатывали сами, так как были сжатые сроки и поручение губернатора прыгнуть в «последний вагон» и получить федеральный грант. Из пяти заявок, которые мы подали в Минстрой, три делал «Простор», одну, по Языковскому парку, питерское бюро. Мы вошли в тесный коннект с ребятами (их прежняя разработка, по проспекту Ульяновскому, в свое время мне показалась слабенькой), и получилась, на мой взгляд, сильная и интересная концепция. И еще один проект делало ульяновское бюро «Архидом» для Тереньги. Видно, что ребята делали это впервые, получилось сыровато. Этот конкурс — про малые города и исторические поселения. И у последних намного больше красок, нужно просто подумать, как показать этот исторический слой.

Минстрой ежегодно выпускает альбомы, публикует лучшие идеи, проекты-победители. Даже просто насмотренности уже достаточно, чтобы сделать неплохой проект. Но и без души ничего не будет.

Концепция «Яблоневый сад – место встреч»

— Многие отмечают у вас московский уровень менеджмента, отсутствие зашоренности, провинциальной медлительности. Как вам удается найти коннект с местными специалистами?

— Его искать обязательно нужно. Я не смогу и не буду занимать позицию, что есть те, кто видит будущее и эффективно работает, а есть другие, с моментами несогласия, и мы их не слышим. Слышать их мы все равно будем. Может быть, они не всегда видят результат своей критики, но очень многое из нее учитывается в работе, это ценно. Я оптимист и продолжаю верить, что они увидят итог своей работы.

Недавно мы обсуждали уникальное деревянное зодчество Симбирска и затронули тему родников. Я подумала, что хорошо, чтобы этим занялся кто-то из возрастных архитекторов. Это духовная тема и не каждый молодой архитектор может ее приземлить. Поэтому этим занималось бюро Олега Владимирова. Мне очень нравится, как работает Сергеенко — для меня его видение уникально, оно фундаментальное.

— Когда мы въезжаем в город, видим засилие гофрокиосков, вывесок, все очень разношерстное, разномастное, режет глаз. Есть ли какие-то решения из практической плоскости, чтобы Ульяновск стал презентабельным со своих въездных ворот?

— Точно уверена, что этим заниматься надо. Недавно была в Минске и была удивлена — все спальные районы подсвечены одинаково, а это тоже формирование городской среды. Но наверное сегодня в первую очередь этим должен заниматься муниципалитет — слишком много у нас глобальных задач. Если нужен будет совет или помощь, я всегда готова.

— В глобальные задачи входит обустройство набережной от Президентского моста до Тухачевского?

— Конечно, это входит в генплан. У меня сейчас в работе три проекта разных масштабов. Первый — агломерация, Ульяновск и пригородная зона. Второй — генплан Ульяновска. Уникальная история, что эти два проекта идут параллельно. И третий проект мы запустили в преддверии подготовки к туркоду. Ребята из «Новой земли» делают мастер-план исторического центра. Мы понимаем, что есть ряд потенциальных проектов, которые необходимо увязать: это территория спиртзавода, «Контактора», а также набережной. И мы будем размышлять, в том числе, и об этой территории.

У нас будет вторая попытка зайти в туркод. Важно, чтобы изначально были заложены смыслы. Мастер-план будет включать площадь со стелой, спиртзавод, улицу Тухачевского, речпорт. С технической точки зрения формирования генплана набережная — также важная история, потому что, скорее всего, будет отодвигаться урез воды и это нужно отразить. То же — насчет контрбанкетки, которая не введена в эксплуатацию, ей просто подперли склон-«восьмерку» и она находится на воде. Контрбанкет должен войти в границы города, чтобы там можно было разместить туркластер. Мы уже общались с речпортом, они давно говорят, что хотят развиваться. А генплан — это про то, как должно быть, с учетом того, как это возможно в принципе.

 

— Насколько все же реально получить финансирование — миллиарды рублей на берегоукрепление, связанное с обустройством набережной; по программе благоустройства малых городов, туркоду? У государства всё же сменились приоритеты. По реакции ваших федеральных коллег, есть ли «зеленый свет» для финансирования всех этих проектов? Или нам придется остаться с картинками в столе? Есть ощущение, что город в своём развитии застопорился. 

— Я не теоретик — если я делаю проект, то я в него верю. Понятно, что о том, что касается финансирования, сегодня можно только предполагать. Я думаю, что федеральный центр понимает, что экономика России должна иметь больше степеней свободы внутри, а для этого необходимо развивать определенные отрасли, в том числе, туризм. Из-за закрытых границ люди едут на Байкал, Урал, Алтай. И почему бы не сделать так, чтобы они захотели приехать сюда.

Второй момент — люди говорят, что у нас огромные проблемы с аварийным фондом, зачем нам тратить большие деньги на благоустройство территорий? Но это так не работает. На федеральном уровне запущены нацпроекты, работать они должны все. Даже если субъект считает, что готов пожертвовать деньгами на благоустройство в пользу реновации, он будет брать деньги только из «бочки», которая отвечает за ЖКХ и стройку. Но это глупо — не претендовать на средства, которые распределяются между субъектами, в том числе, на повышение комфортной среды. Ульяновск уже отстал от соседей и даже районных центров по этому параметру, например, взять тот же Карсун. Нужно включать активный догоняющий темп и догонять, что есть силы.

— Хватает ли для этого кадров?

— С ними очень туго. Год назад я не просто так сказала, что буду делать ставку на молодых людей — у них есть жажда знаний, они очень болеют за идею, готовы пожертвовать временем, очень много отдают. Это ценно, и таких людей мало.

— У нас арт-пространства, куда приятно прийти, провести время, ограничены улицей Федерации. У нас много площадей, которые пустуют — например, «Контактор» или спиртзавод на Свияге. Насколько реально их ввести в оборот?

— Основной стопор в том, что есть собственники, которые долго думают. Мы включили эти территории в мастер-план, но сказать, что здесь нужно делать так и не иначе, мы не можем. Нужно вместе с собственниками в диалоге вводить территории в правильное использование, чтобы это было интересно всем. В Ульяновске одно желание — что я могу построить, и обычно это касается жилья. Чтобы у собственника возникло желание сделать что-то иное, какой-то микс, он должен тоже в это поверить. Думаю, мы их будем тоже в рамках совместного творчества привлекать к разработке мастер-плана. У нас есть, куда расти креативным индустриям, и если собственник поверит, что он окупит объект не за 49 лет, а за 5-10, он на это пойдет.

— У вас идут долгие переговоры с потенциальным застройщиком на улице Федерации, «Симбирскъ Сити», так называемый «проект с башнями». Ваше отношение — быть этому или не быть?

—  Дело в подходе: мы смотрим, нужно ли это городу и жителям. Это квартал, который сегодня наполовину замиксован, там сложный рельеф. На улицу Федерации из квартала выходят «неуверенные» проезды, в которых не работает ливневка, не усовершенствовано покрытие.

В чем сложность работы с историческим центром? Если все люди говорят, что готовы продать свои дома и переселиться в более комфортное жилье, тогда да. Но еще и город должен сказать, что понимает, как модернизировать инфраструктуру, которая периодически лопается. Здесь же даже не со всеми собственниками достигнута предварительная договоренность. Плюс, к тем, кто находится в глубине квартала, нужно спускаться «нежнее». Возможно, не везде должны быть башни.

— А что насчет места, где сейчас находится шашлычка?

— Мы пока взяли тайм-аут, чтобы посмотреть альтернативное место заведению, и что может быть на этой территории. Я пока в ожидании эскизов.

— Ваша позиция по историческому центру, улицам Ленина и Льва Толстого: сохранить старые деревянные домики, сдавать их в аренду за 1 рубль (есть такая программа), либо все же трансформировать под современное использование, чтобы дома не ветшали и их не завешивали тряпками?

— Сохранить. Если говорить о музее-заповеднике «Родина В.И. Ленина», то он единственный в России музей деревянного зодчества под открытым небом. То, что не идет аренда за рубль, объекты ветшают — согласна. Но это достояние нужно нести.

— Как именно?

— Там не каждый объект с ОКН, и с ними работать намного проще. Но даже такие дома неинтересны потенциальным инвесторам. Мне сложно говорить с точки зрения коммерческой составляющей. Но думаю, если бы улица Ленина преобразилась, инвесторам стало бы интереснее заходить сюда. Я думаю, что нужно капитализировать центр и саму среду, чтобы подтягивались те, кто хочет сделать что-то хорошее. Ты сеешь зерно, которое начинает прорастать.

Недавно ребята снимали видео про дом с красивыми наличниками на перекрестке с Красноармейской, а местная жительница говорит: «Я здесь живу 50 лет, и никогда это не видела». Многие люди не понимают этой ценности, поэтому мы и говорим о популяризации наследия. У нас нет другого варианта, как искать стимулы и повышать интерес инвесторов. Должен быть оборот в сфере услуг. Центр сегодня в этом плане очень рыхлый, идет расползание, а чем плотнее город, тем он, при правильном управлении, лучше живет.

— А куда подтягивать инвесторов, на какие площади?

— Тот же «Контактов», спиртзавод, Суворовское. По последнему, учитывая векторы, которые обсуждались с губернатором, я за вуз, который доступен для всех. Школа — это антитеррор, заборы, недоступность. Амфитеатр, стадион для всех мы уже не сделаем.

— Туристический код Ульяновска — что это, по-вашему?

— Для представления на «ТУРкоде» мне нравится идея «Волжской палитры». Это про многослойность, дуальность (два берега, две реки, СССР и дворянство), литературу и многое другое. Хочется, чтобы нашу заявку правильно поняли. А вот вопрос территориального брендинга намного глубже, над ним надо думать и думать.